* * *
В какой-то момент наши "кураторши" повадились таскать нас с Роем на сборище "юных амазонок", этакий клуб для старшеклассниц с уклоном в боевые искусства. Мы своим коллективным разумом в четыре извилины почти сразу просекли, что Гнерина и Орея надеются, что в ответ на подколки их подружек-воительниц мы ввяжемся с ними в тренировочные поединки и нас уделают, что бог черепаху. Но Рой на всех сборищах наслаждался видом обольстительных девичьих фигурок в откровенных тренировочных нарядах, игнорируя все попытки их обладательниц его спровоцировать на агрессию. Я же с удовольствием принимал участие в пикировках, продвигая в массы формулу "кухня-спальня-рынок-дети" как основу правильного женского мировоззрения. К чему приведёт подобная агитация в команде по каратэ малолетних феминисток — представляете? Мой случай если и отличался, то точно не в сторону большей лояльности оппоненток. Так что каждая из девиц считала своим долгом попытаться меня задеть и подколоть. Чего ради я нарывался? А потому что достали! Очень хотелось выпустить пар не светя своими реальными способностями, а эта стайка воинственных пигалиц, как ни странно, подходила более чем. Но я хотел, чтоб вызвали именно меня, поэтому потихоньку поднимал градус наездов, не трогая только Гнерину и Орею. Не хватало ещё и дома получить второй фронт.
— О, своим присутствием нас сегодня почтил сам мерл Рислент, светоч доблести и эталон мужественности! — сочась ехидством прокомментировала наше с Гнериной появление Зарена Брастиа, местная чемпионка, освоившая боевой транс аж первого уровня и потому уверенная, что у нас с Роем супротив неё нет ни единого шанса.
— Дорогая эйра Брастиа, я тоже рад вас видеть. К сожалению, не покривив душой, назвать вас эталоном женственности у меня язык не повернётся. — сегодня я нарываюсь особенно усердно, поскольку последние несколько дней в нашей программе домашнего обучения безраздельно царят "этикет" и "танцы". — Кстати, мне кажется или с нашей последней встречи вы изрядно поправились?
В комнате повисла такая тишина, что стало слышно, как звеня кованными подковами по стене прогарцевала муха. Эйра Гнерина удивлённо распахнула глаза: в том, что меня сейчас будут убивать с особой жестокостью и цинизмом у неё не было ни малейшего сомнения.
— Мальчик, — не менее удивлённо проговорила эйра Брастиа, ещё до конца не понимая, каким карам она хочет меня подвергнуть в подобной ситуации, — ты очень дурно воспитан. Но я, так и быть, прощу тебя, если ты сейчас же признаешь, что забылся, раскаиваешься в этом и впредь будешь держать свой мерзкий язычок за зубами, как полагается воспитанному мальчику.