Джим, держащий все это время руку в кармане, вытащил ее и положил на ногу, незаметно держа в ладони маленький, уже пишущий диктофон. Они всегда записывали разговор с заказчиком, чтобы можно было прослушать его во время задания и освежить информацию в памяти.
— Начало происходить все это три года назад, — глубоко вздохнув и отхлебнув немного коньяка из стакана, без каких-либо отступлений начал рассказывать Фил Туллис. Попутно с этим он подошел к камину. — После смерти молодой девушки в отеле, в номере «24».
— Смерти? — перебил его Боб, слегка прищурив правый глаз (он всегда неосознанно так делал, когда старался сосредоточиться и не упустить ни малейшей детали). — От чего?
— Ее убили, — ответил мистер Туллис и бесшумно пригубил напиток.
— Каким образом?
— Тогда была ночь двадцать шестого мая. К нам вместе с одной прекрасной молодой особой, промышлявшей проституцией в элитном московском «агентстве», приехал знаменитый в то время бизнесмен Алексей Гром.
Джим заметил, как глаза мужчины увлажнились. Владелец «Падающей звезды» сделал еще один глоток и, подойдя и поставив стакан на стол, достал из ящика стопку бумаг, передал ее мужчинам, а затем приблизился к шкафчику и, открыв дверцу, вытащил красивую шкатулку для сигар ручной работы.
— И что дальше? — поторопил его Боб, переводя взгляд на бумаги.
— Я не знал, что у этого психа на уме. Думал, мужик просто устал от пилящей его мозг жены и решил испытать новых ощущений, но не таких же, — мистер Туллис расстегнул пуговицу на своем пиджаке и сев на стул, откинулся на его мягкую спинку. — Он снял все номера гостиницы и заплатил нам столько, что мы не стали задавать лишних вопросов. К тому же угрожал, что если мы проговоримся хоть кому-нибудь о том, что он здесь был, и тем более с кем, то нас всех попросту уничтожат. Но буквально спустя две недели после того, как он здесь «развлекся», Алексея Грома взорвали в его же машине, когда он уезжал из ресторана после обеда. Громкое происшествие тогда было, кстати говоря.
— После того как мистер Алексей закончил и покинул номер, он велел нам разобраться с «беспорядком» в комнатах и торопливо уехал. Когда мы вошли, то нашли девушку изуродованной и раздетой догола в туалете. Она была вся изрезана ножом, в кровоточащих ссадинах и синяках, без безымянного пальца, а на ее шею была намотана простыня с кровати. Боже мой всемогущий, — голос мистера Туллиса дрогнул, и он осушил стакан двумя большими глотками, затем налил себе еще половину и, не говоря ни слова, вновь ее осушил. — Я, конечно, знаю, что люди бывают очень жестоки, но никогда не думал, что увижу такое чудовищное зрелище воочию.