— Хорошо. — Они с Перл сели в машину, и Риз объяснил: — Она вырастила Индиго.
Перл проследила взглядом за Мэрилин, которая снова обогнула трейлер и вернулась к стирке.
— А где ее родители?
— Отца никогда и не было. Индиго жила здесь несколько лет с матерью, Мэрилин им помогала. Я так понимаю, мамаша решила, что с нее хватит, — вот тебе и весь материнский инстинкт. Ну и слиняла. А Инди осталась с бабушкой.
Перл попыталась замаскировать свое удивление, но у нее ничего не вышло, поэтому она завела мотор, глядя в ветровое стекло на единственный одуванчик, выживший под ножами газонокосилки. Она знала, что такое распад семьи, но не могла представить, чтобы человек был не нужен ни одному из родителей.
Когда они приехали на работу, миниатюрный клуб стоял в вестибюле на раскладном столе. Внешние стенки были раздвинуты, внутри горел свет, и каждая крошечная комната казалась безупречной и спокойной. В ресторанном зале имелись столы с белыми скатертями и столовыми приборами, стулья, картины и цветочные горшки. На сцене стоял миниатюрный рояль с выдвинутой в ожидании музыканта скамьей.
Риз остановился и склонился над домиком, заглядывая внутрь.
— Потрясающе, да? Никому так и не известно, кто его смастерил?
— Видимо, нет. — Перл покачала головой. — Почему макет здесь? Его же продали на аукционе в пятницу.
— Может, покупатель выяснил, что там живут привидения, и вернул его назад. Разве можно заснуть, когда в доме стоит такая штука? — Риз хлопнул Перл по плечу и с униформой под мышкой направился в туалет для персонала. — Увидимся.
— Да. — Девушка немного задержалась у кукольного домика, где всех предметов касались руки Кэссиди и Джозефа. Вдруг крошечные стенные светильники мигнули, и Перл отступила, словно ее пронзило молнией.
Работа в вечернюю смену считалась среди сотрудников престижной — повышенные цены и больший ассортимент блюд в теории приносили и больше чаевых, и администраторы стремились ставить на вечер опытных официантов, а подростков и студентов назначали на обеды и завтраки. Сейчас же несколько официантов попросили выходные, и Перл впервые с мая обслуживала ужин; она уже отвыкла от принужденной атмосферы и забыла, как носить тяжелый поднос с блюдами, словно он невесомый.
Вечер выдался суматошный, многочисленные семейства пришли поужинать в полном составе, почти все обсуждали бал — кто как был одет, кто слишком много выпил. Перл велела себе не ждать его, но в свободные минуты перед подачей лосося по-флорентийски или лимонного сорбета ее мысли невольно обращались к Тристану. Изгой даже в собственной семье. Избиваемый, униженный. Это настолько не вязалось с его ролью среди друзей, что Перл даже захотелось увидеть Тристана и попытаться разглядеть след от удара на лице, чтобы удостовериться в правоте слов Мэрилин.