В этот раз сумасшествие было другого рода. Немного грубое, резкое, без томительного и долгого ожидания. Он наклонил меня и расставил ноги. Я подалась к нему навстречу, инстинктивно выгибаясь.
Эрик вошёл, готовый начать этот танец. Резко. Немного дискомфортно, растягивая меня полностью. Заполняя до отказа так быстро и полно, что из груди вырвался гортанный стон.
Толчок, ещё толчок. Вопреки столь резкому началу, я понимала, что влажная. Он скользил во мне так плавно, настойчиво, не встречая никакого сопротивления. Будил внутри дремавшую страсть, высвобождая ее.
Свободная. В этот момент, под звуки собственных стонов, я была свободна. Сжимала руками деревянный помост, прогибалась, подставляя себя.
Да, Боже, как же хорошо! Как мне бесконечно нравилось это чувство наполненности, резкие, настойчивые толчки и то, как он сжимал мои ягодицы.
Удовольствие сосредотачивалось где-то внутри, подгоняемое его рычанием. Он ускорился, и словно со стороны я слушала шлепки и рваное дыхание. Ещё и ещё, ещё глубже, ещё сильнее, ещё резче…
Я достигла пика первой. Все вокруг взорвалось, и ноги ослабли. В эту же секунду он пронзил меня ещё сильнее, наполняя до упора. Кажется, я кричала, кажется, молила его не останавливаться и продлить эту пытку экстазом.
Кажется, он что-то говорил мне, перед тем как вышел, и я почувствовала, как мой любимый мужчина изливается на меня. Он стонал, делая рукой движения по своему члену, в то время как я окончательно рухнула на помост.
Ни слова. Ни единого слова мы не сказали друг другу. Удовольствие обоих было настолько мощным, что в комментариях не нуждалось. Когда он немного отошёл, то взял сбоку салфетки и вытер меня.
Рывком поднял и впечатался губами в мои. Я обвила его шею и впустила язык, переплетая со своим в этом сладком танце страстного послевкусия.
Мы все ещё тяжело дышали, не в силах успокоиться. Его глаза чернели как дьявольские камни, а мои, должно быть, сияли ярче сапфиров. К лицу прилила краска, и я смущенно прикусила губу.
Эрик осторожно наклонился и натянул на меня штаны, а затем поправил свои и усадил меня на лавку. Приблизился, раздвигая мои ноги,и уткнулся в шею в до странности отчаянном жесте.
– Что-то не так?
Мой тихий, озабоченный голос, ещё слишком слабый после пережитого разрезал умиротворение бани. Мужчина отстранился и невесело усмехнулся.
– Все так. Просто теперь впервые в жизни мне есть кого терять, и я не представляю, что делать с этим.