— О боже… о боже… — хриплю в лихорадочном бреду.
Вибрация ненадолго становится меньше, но потом снова постепенно нарастает, приближая меня к новой волне кайфа.
Боль в бедре забыта.
Забыт страх.
Я ничего не вижу — только ощущаю. И мои ощущения мне нравятся.
Олег просто мастерски умеет отвлекать меня и переключать внимание. О том, что у нас сессия с хирургическими иглами, я вспоминаю только тогда, когда мое левое бедро прошивает чистой, незамутненной болью эта самая игла. Я кричу, дергаюсь на кресле, одновременно чувствуя вновь нарастающую вибрацию внутри своего тела, а потом Олег накрывает мои пересохшие губы поцелуем — и я как будто исчезаю.
Пропадаю.
Растворяюсь где-то между удовольствием и болью.
Они по-прежнему здесь: и боль, и удовольствие. Я чувствую их одновременно, но уже не могу разделить. Они становятся частью меня, а я — частью их. Они сливаются внутри моего тела, становятся единой симфонией счастья и ужаса. Вибропуля долбит меня мощной вибрацией. Игла пробивает плоть. Кровь струится по коже. Мазнув по моему дрожащему бедру пальцем, Олег засовывает палец мне в рот, и я чувствую на языке соленый вкус собственной крови. Это странно. Это пугает и пьянит. Это — за гранью.
Я взрываюсь новым оргазмом.
— Моя послушная девочка, — шепчет Олег мне в самое ухо, касаясь влажными губами распаленной кожи, но для меня его хриплый, пьяный от желания голос звучит как будто издалека, словно с другой планеты…
Я не здесь. И вообще: я — не я.
Все мое тело вибрирует волнами множественных оргазмов. Я кричу и прогибаюсь в пояснице, пока лихорадочная дрожь наконец не уймется, моторчик вибропули внутри моего тела не выключится, а сама я не восстановлю дыхание хоть немного, чтобы рвано пробормотать:
— Спасибо, мой мастер…
— Это твой второй сабспейс, детка, поздравляю, — говорит Олег, в его голосе чувствуется гордость, и гордится он, кажется, нами обоими одновременно. — Внешне ты можешь довольно долго и решительно сопротивляться, но практика показывает, что твоему телу и твоему разуму нравятся опасные и даже откровенно кровавые игры…
— Наверное… — лепечу еле слышно.
— Продолжим? — он усмехается, и мне так хочется увидеть сейчас его лицо, но глаза по-прежнему завязаны.
— В смысле — продолжим? — переспрашиваю я нервно и верчу головой, как будто это поможет сбросить повязку. — Разве это не конец сессии? Разве ты еще не сделал узор, который планировал нарисовать нитями?
— Я бы сказал — вышить, — поправляет мужчина, и я послушно соглашаюсь:
— Ладно, но…
— Сделал, — подтверждает Олег. — Хочешь посмотреть?