Теперь же, наблюдая за повзрослевшим Игорем, Зоя Иннокентьевна утешала себя тем, что мальчик рос без крепкой мужской руки, без мужского воспитания, потому и получился из него бесхребетный, слабый человечек с вечным испугом в глазах.
Кто был его отцом, Рая никогда не рассказывала, а Зоя Иннокентьевна расспрашивать не решалась, хотя ей всегда хотелось знать даже не то, кто отец Игоря, а скорее какой он. Она была уверена, Игорь пошел в него, раз уж ничего в его характере нет от волевых и упрямых Белобородовых.
Казалось бы, Рая делала все, чтобы приобщить сына к таким мужественным видам спорта, как бокс, борьба, хоккей. Никогда не наказывала, наоборот, поощряла любое проявление характера, самостоятельности. Но спорт Игоря не увлекал.
Друзей у него тоже было немного, хотя и не ссорился ни с кем. От уличных мальчишеских драк ускользал с недетской ловкостью, а если это не удавалось, то бывал обычно бит, легко подчиняясь даже физически более слабым ребятам.
Лет в десять он завел копилку, которой служила старая, еще бабкина шкатулка. Сначала туда складывалась мелочь, остающаяся на сдачу после покупки хлеба, а потом и деньги покрупнее — Рая ни в чем не отказывала единственному сыну. То, что происходило вокруг копилки-шкатулки, Зою Иннокентьевну коробило. Рая одалживала у Игоря деньги с возвратом, на жесткий срок и с процентами, которые росли, если долг возвращался не вовремя. Случалось, по каким-то причинам Рая забывала о долге, и тогда Игорь напоминал о нем, нахально глядя в лицо матери своими белесыми рыбьими глазами.
* * *
В загородном доме Мельника праздновали день рождения Наташи, его жены, миловидной миниатюрной женщины, с которой он прожил в согласии без малого двадцать лет.
В хорошее время родилась Наташа. В июне мир видится особенно красивым, нарядным. Нет еще ни утомительной летней жары, ни комаров, ни мух, листва на деревьях и трава еще свежи и сочны, еще радуют взгляд чистотой и яркими изумрудными красками. Правда, скоро они покроются пылью, пожухнут. Но только не здесь, не в этих тенистых аллеях, не на этой солнечной поляне, где сегодня накрыты столы для гостей.
Уже произнесено приличествующее случаю количество заздравных тостов, пожеланий, похвал, и гости, разбившись на небольшие группки, развлекались, кто как мог.
Несколько мужчин, в числе которых был и хозяин, сидели за отдельным небольшим столиком, потягивали виски и оживленно, как казалось со стороны, беседовали. Знакомы они были давно, можно сказать, дружили. Но не было в их разговоре легкости и радости дружеского трепа. Иногда раздавался смех, но не веселый, беззаботный, а какой-то натянутый, обязательный, как регламент. Шла обычная застольная беседа людей, не умеющих расслабляться, отвлекаться отдел и проблем, не представляющих других тем, кроме связанных с работой, — беседа скучная, пожалуй даже пустая, и, уж во всяком случае, никому из собеседников не нужная.