— Может, это предусматривалось трудовым соглашением, которое заключалось при приеме на работу?
— Нет, ничего подобного не предусматривалось. Тут действовали какие-то мошенники. Некий Эдуард Андреевич Фогель и еще один — Саша, фамилии пока не знаю. По описанию Игоря, это молодой человек, лет тридцати пяти, с характерной, запоминающейся внешностью. У него огромные уши, одно из которых похоже на высохший капустный лист.
— Действительно, яркая примета, — согласился Локотунин. — Фамилии этого, с ушами, вы не знаете?
— Не знаю.
— И племянник тоже не знает?
— Нет.
— Зоя Иннокентьевна, а почему вы пришли именно ко мне?
— Думаю, надо пропечатать эту историю в газете. Жулики должны знать, что так просто им это с рук не сойдет.
— Не сойдет! — подтвердил и Локотунин. — А в милицию обращались?
— Конечно. Там уже и дело завели.
— Это очень хорошо! — обрадовался такому повороту событий Локотунин. — Что же касается публикации в нашей газете… Я десять лет работаю в редакции и кое в чем разбираюсь. Мне кажется, не стоит торопиться, не стоит…
— Почему?
— Признаюсь честно, Зоя Иннокентьевна, статьей ничего не изменишь, не добьешься, а напортить можно. Это может вспугнуть злодеев, заставит их действовать торопливее, форсировать события, так сказать. Для вашего племянника это опасно, как бы с ним не произошло ничего плохого…
— С Игорем ничего не случится, — ответила Зоя Иннокентьевна, правда, не очень уверенно.
— Как знать, как знать! Сейчас жестокое время. Вы не боитесь, что в тот же вечер, когда в газете появится публикация, к нему придут эти самые жулики и накажут его?
— Не придут! Он не живет сейчас дома. Он у… — Зоя Иннокентьевна осеклась, будто почувствовав предупреждающий взгляд другого своего ученика — Поспелова, советовавшего не отвечать на такие вопросы, если они у кого-либо возникнут. — Игорь в надежном месте.
— Думаете, не найдут? Вычислить, где он прячется, несложно. Раз его нет дома, значит, у родственников.
— У него нет других родственников, кроме меня.
— Вы так и не сказали, где он? — Локотунин проявлял непонятную настойчивость, и Зоя Иннокентьевна насторожилась, — кажется, она сболтнула лишнее.
— Вернее, в этом городе нет родственников, — уточнила она, стараясь исправить собственную ошибку. — Вся наша родня живет в другом городе. Значит, вы считаете, что предавать гласности эту историю нельзя?
— Я не сказал, что нельзя, я сказал — преждевременно. Пусть сначала разберется милиция.
Слушая Локотунина, Зоя Иннокентьевна рассеянно скользнула взглядом по стене за его спиной. Там, где раньше висел обязательный портрет Ленина или Карла Маркса, красовалась большая цветная фотография. Рамки не было, фото было наклеено на толстый лист фанеры. И хотя сомнений, кто изображен на фотографии, у Зои Иннокентьевны не возникло, она все же прочитала надпись, сделанную фломастером в правом углу, — Владислав Локотунин.