Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника (Хрущов-Сокольников) - страница 320
Витовт сидел у входа в свою палатку, выслушивал донесения своих бояр и воевод о подвигах их подчинённых и награждал отличившихся.
Бельский и его два сына были награждены по-царски, особенно Яков, дважды раненый, но не покинувший поля битвы. Многие получили земли, драгоценную утварь, золотые гривны для ношения на шее. Другие удостоились производства в рыцари и, преклонив колено, принимали удар меча от руки великого князя, дававший им дворянство.
Пан Яков Бельский
Клики радости и благодарности гремели кругом. Сам великий князь ликовал. Вчера сбылась лелеянная им заветная мечта. Он беспримерно отомстил угнетателям своей родины и надолго сокрушил силу этих бесчестных крыжаков, погубивших его детей…
Каждый из награждаемых подходил к великому князю, принимал из рук его награду или грамоту на землю, целовал руку и отходил в сторону, налево от кресла Витовта. По правую сторону оставались только двое: татарский витязь Туган-мирза да литовский молодой боярин Кормульт.
— Чем наградить мне тебя, удалец? — ласково спросил Витовт, обращаясь к татарчонку, который весь сиял от счастья.
— Не серчай, великий государь! — воскликнул он, падая на колени перед Витовтом, — просьба, большой просьба имеем!
— Говори, что такое? — Витовт улыбнулся. Он давно уже от Бельского знал о любви Тугана к красавице Барановской, — невесту, что ли, найти?
— Зачем невеста, у меня невеста есть. Мой вчера калым заплатил, самого маршала аркан поймай.
— Ну, так что же тебе надо? — спросил Витовт.
— Не откажи, сватом будь. — Туган опять ударил челом.
— Сватом? Ну, ладно, завтра же скажу Барановскому и Бельскому. Но как же твоя вера? Ведь она не пойдёт за магометанина.
— Она слово дала, рука дала. О вере уговор не был, я калым отдал. — Туган проговорил эти слова далеко не уверенным голосом. Он не знал ещё, как взглянет князь литовский на разницу религий.
— А креститься будешь? — снова спросил Витовт.
Татарин побледнел. Он ждал этого вопроса, в нём заключалась вся его судьба.
— Мой отец, и дед, и дед отца родились и умерли в вере отцов и дедов, не мне изменять ей, государь!
Витовт задумался. Величайшая религиозная терпимость существовала в его государстве, и дело о смешанных браках между татарами и литвинами без перемены религий, давно в душе было им решено утвердительно.
— Хорошо, ты прав, ты исполнишь свой завет. Твой подвиг велик, никто не имеет права насиловать твоей совести. Подойди ко мне, твоя услуга не забывается, — Витовт протянул руку и поцеловал молодого татарского витязя в лоб. Тот не помнил себя от радости и горячо прильнул к руке великого князя.