Клеопатра совсем изменилась – стала более робкой, тихой, незаметной. Её привычные шутки, вставляемые во время урока, вдруг исчезли, даже выражение лица стало другим – покорным, что ли? Теперь она всегда сторонилась Андрея, а если их взгляды случайно натыкались друг на друга, то сразу опускала глаза вниз. Андрея это лишь забавляло. Как-то она всё же набралась смелости и подошла к нему, даже открыла рот, чтобы изречь нечто гениальное, достойное написание фолианта, но Андрей грубой ей намекнул, что не хочет разговаривать, а когда та не поняла, просто положил ладонь ей на лицо и отодвинул от себя.
На этом их отношения с Клеопатрой окончились.
Бедро шло на поправку. К концу ноября Андрей перестал хромать, хоть всё ещё не мог бегать как раньше – для этого следовало подождать ещё месяц. Ужасный, почти чёрный синяк медленно бледнел и становился жёлтым во многом благодаря мазям, которые Лиза наносила на кожу. Андрею нравились эти процедуры, и он тихо им радовался, хоть внешне и выражал недовольство. Каждый визит к Лизе он располагался на диване, оголял бедро, и она наносила мази на синяк, которые действительно помогали.
Однажды во время одного из таких визитов, когда Лиза протирала бедро и скользила по нему ладонью, Андрей почувствовал, что сейчас случится непоправимое. Равнина, которой была поверхность его трусов, вдруг стада горой Килиманджаро, причём за считанные секунды. Андрей тут же покраснел и затараторил:
– Прости, я… это, ну, не специально, оно…
Лиза громко рассмеялась и чуть не упала с дивана со смеху, успев вцепиться в Андрея.
– Да ничего страшного, я знаю, что у вас, мальчиков, есть такое. Восприму это как комплимент.
И Андрей – краснеющий, тяжело дышащий, готовый сгореть со стыда – продолжил лежать, пока Лиза обрабатывала полученную им в бою рану и смеялась. Смеялась громко и непринуждённо.
Хотя что-то в её смехе было не так…
У них было негласное правило: не разговаривать о родителях. Никто не поднимал этот вопрос, не обсуждал, просто Андрей и Лиза одними глазами, без слов, договорились разговаривать о чём угодно, только не о семье. Как-то на интуитивном уровне они поняли, что для каждого из них это – запретная зона, но это вовсе не мешало их общению, потому что…
Потому что Лиза была интересной.
С одиннадцати лет Андрей рос и воспитывался в мужском коллективе, окружённый казармой, плацем и кителями с погонами, и именно поэтому не воспринимал сверстниц как что-то серьёзное. Да, он весь загорался, когда вдруг, проходя мимо КПП, видел группу девушек, одетых весьма нескромно, но дальше обычного влечения в те моменты он не заходил. Будучи постоянно в мужском коллективе, не видя и не слыша молодых представительниц прекрасного пола, неизбежно начинаешь думать, что мужчины куда интереснее их. Андрей был уверен, что если девушка завлекает тебя РАЗГОВОРОМ, а не телом или флиртом, то это из области фантастики. Не может женщина быть такой интересной!