Однако вернемся к событиям тех трудных октябрьских дней. За неделю непрерывных боев войска 3-го Белорусского фронта продвинулись в пределах Восточной Пруссии до 30 километров на фронте шириной около 140 километров. 39-я армия прошла всего 21 километр, расширив полосу прорыва до 18 километров. Генерал И. И. Людников все чаще требовал донесения о потерях. И каждый раз, когда ему приносили их, Иван Ильич хмурился. Гибель солдат, сержантов и офицеров глубокой болью отдавалась в сердце генерала. Наконец он приказал соединить его с командующим фронтом.
— Считаю, что с такими потерями и в таком темпе наступать дальше нет смысла, — твердо доложил он.
Не знаю подробностей этого разговора, но генерал И. Д. Черняховский вскоре отдал приказ прекратить наступление и прочно закрепиться на занимаемых позициях. Войска 39-й армии получили столь необходимую передышку. Продолжительной ли окажется она? Ответить на этот вопрос было непросто. Все зависело от планов командования фронта, от сроков прибытия пополнения, от оперативности тыловых органов, которые должны были подвезти боеприпасы, горючее, продовольствие. И многих, когда мы обсуждали эти вопросы, охватывало двойственное чувство. С одной стороны, разумеется, хотелось отдохнуть. А с другой — велико было желание возможно скорее победоносно завершить войну.
Соединения и части приступили к укреплению своих позиций, а разведчики продолжали делать свое дело. В спокойном, но достаточно напряженном ритме трудился и разведывательный отдел штаба армии. Сюда стекались самые разнообразные данные о противнике. И чем основательней анализировали мы их, тем больше убеждались, что октябрьское наступление, в котором принимала участие 39-я армия, ни в коем случае нельзя назвать неудачей.
По мере того как на карты ложились условные знаки, обозначающие доты, огневые позиции артиллерии и минометов, траншеи, другие оборонительные сооружения, становилось ясно, что полоса приграничных укреплений гитлеровцев в основном прорвана. Следовательно, в дальнейшем речь могла идти о более быстром продвижении войск, значительно меньшие потерях. Однако, как мы все понимали, такие выводы могли быть лишь предварительными. Предстояло еще немало сделать для того, чтобы появилась полная уверенность в их объективности.
Новые условия, связанные с пребыванием на вражеской территории, заставляли нас непрерывно совершенствовать методы разведки. Если раньше можно было широко использовать помощь местного населения, то сейчас об этом, практически, помышлять не приходилось. Разумеется, среди немцев были и противники гитлеровского режима, и люди, тяжко пострадавшие от него. Но как их найти? И окажется ли желание как-то помочь Красной Армии сильнее страха перед неминуемым расстрелом, если контакт с нашими разведчиками будет обнаружен? Существенным препятствием являлся и языковой барьер. Не так-то просто расспросить даже благожелательно настроенного немца, когда знание языка сводится к нескольким фразам.