Он теперь почти ничего не создавал, а если делал, то намного медленнее, чем раньше. Он все еще работал над ними для нас, и Эмори хотела помочь, где и как могла. Но многое было вне нашего влияния, нашего контроля, а я не хотела отпускать это дело.
— Не время для печали, — сказала Розамонд, и Алура кивнула рядом с ней.
— Да, это девичья ночь, — сказала Алура так, словно никогда не произносила эти слова.
Может, так и было.
Она была старше многих в этой комнате, это я знала. Может, она и не делала такое, ведь была вдали ото всех много лет.
Я в последний раз собиралась так в мире людей. Хотя порой я была рядом с Вин во время путешествий между поместьями.
Но и те случаи были редкими.
Вокруг всегда был тестостерон, мужчины рычали и хотели быть с нами.
Я не была против. Но я не понимала, как нуждалась во времени только в обществе женщин.
Все внутри сжалось, я вспомнила маму, ее выражение лица, когда она умирала.
Она умерла, ее не вернуть. Магия Духа не могла это сделать.
И я знала, что не стоило загрязнять себя темной магией.
Серый поступал хуже, и теперь из — за этого на мир разбивался.
Может, он уже разбился.
— Ладно, где медовуха? — спросила Вин, закинув ноги на другую подушку и вытянувшись.
Я рассмеялась, мотая головой, и пошла с Розамонд за напитками.
Мы лежали и смеялись, и я словно вернулась домой в мир людей, наслаждалась жизнью, не переживая о мире.
У меня были тревоги, заботы и сомнения.
Но так никогда не было.
Я нашла свою цель, только когда пришла сюда.
Теперь мы были готовы сражаться, чтобы спасти наш мир.
И мы его спасем.
Я просто не хотела терять женщин рядом со мной. Я не хотела никого терять.
— Твой фамильяр нашла третью себя? — спросила Алура, и Розамонд покачала головой.
Я растерянно склонилась ближе.
— О чем ты? — спросила я, поманила Брэлинн рукой. Она плюхнулась на мои колени, и я почесала ее за ушами, скучая по подруге.
— Третью себя, — повторила Алура.
Розамонд ответила:
— Еще нет. У нее есть облик кошки и дракона, а третьего нет. Но скоро будет. Я это вижу.
— О чем вы говорите? — спросила я.
— Фамильяры особенные, — сказала Розамонд.
— Это я знаю. Но вы все такие скрытные насчет нее. Что вы не говорите нам?
— Прошу, скажите, — добавила Эмори, и я сжала ее ладонь.
Вин заметила жест, но я пожала плечами.
Мы были не такими, как в мире людей. И я не хотела возвращаться туда. Но Брэлинн была нашей, и если что — то было не так, мне нужно было знать.
— Многие фамильяры обретают лишь один облик. Для них счастье получить второй. Но фамильяры, рожденные из дейнов в миг печали, которые жертвовали собой ради любимых, могут вернуться от смерти и найти третий облик, — Розамонд посмотрела мне в глаза, а потом на Брэлинн. — Облик человека.