– Тебе хорошо?! – слюнявя грудь, не забывал он поинтересоваться. И мне ничего не оставалось, как подтверждать его мужскую состоятельность.
– Хорошо, – соглашалась я.
Спасение пришло, когда вырос живот, и я из аппетитной плюшечки стала превращаться в бегемотиху. Алик по-прежнему не забывал о супружеском долге, но прелюдии кончились. А с рождением Мишки кончились и мои иллюзии. То, что и я, и сам Алик, считали благородным порывом, на самом деле было стремлением добиться своего.
Еще летом я понимала, что между Аликом и Максом противостояние, конкуренция. Вернее, со стороны Алика. А Макса попытки приятеля хоть в чем-то взять верх лишь забавляли. Он снисходительно наблюдал, как Алик старается оставить последнее слово за собой, хоть в чем-то «уделать» его по части общей эрудиции.
А Подгорскому было наплевать, к какому классу относятся лягушки или зяблики. Он разбирался только в том, что ему было интересно.
Да и экстерьером Алик уступал настолько, что его потуги дотянуться до Макса были и, правда, слишком неуместными.
И вот сейчас он получил все права на меня. Забрал его женщину себе. Правда, уже в несколько испорченном виде. И не только женщину, но и ребенка. Я надеялась, что этот факт успокоит его дух соперничества, и мы забудем вообще о Подгорском. Причем я хотела этого не меньше.
Как только Мишка появился на свет, а вместе с ним и куча хлопот, стало ясно, что роль отца не каждому по плечу. Алик с нескрываемым отвращением смотрел на обкаканные памперсы. Не брал ребенка на руки, мотивируя тем, что не знает, как держать. Единственное, в чем я могла на него рассчитывать – это накормленного и уснувшего малыша покатать в коляске по парку. Здесь его распирала гордость, потому что папа с малышом рефлекторно вызывает умиление, привлекает внимание.
Я поняла, что мой муж, по сути, еще сам не вырос из памперсов. Каждому человеку хочется быть значимым, уважаемым. И одному это дается от рождения в виде природной харизмы. А другому приходится прикладывать усилия. И хорошо, если эти усилия окупаются. У Алика пока не получалось. Ни красный диплом, ни книги по саморазвитию не сделали его харизматичным лидером. И тут, как часто бывает со слабыми людьми, начался поиск виноватых. И это оказались мы с Мишкой. Вернее, Мишка.
Понятное дело, до открытого обвинения он не сразу дошел. Но едкие замечания делали свое дело. Между нами выросла стена. Невидимая, но непреодолимая, как из пуленепробиваемого стекла.
Алик добился, чего хотел – получил меня. Но со временем радость победы потускнела, и я решила освободить его от груза семьи. Мое предложение стало для него полной неожиданностью, и он пообещал более внимательно относиться к нам. Но этого делать ему не пришлось. Попав в больницу, он лишил меня шансов уйти.