Варвары же наслаждались зрелищем испуганной девчонки в короткой кружевной сорочке. Тонкое одеяние не могло ни согреть от холода, ни прикрыть от голодных взглядов мужчин, и, кажется, еще больше распаляло воинов, мягко обрисовывая все нужные округлости.
Варвары не церемонились. Просто в очередной раз схватили ее за волосы, вздернули, как куклу. Грубый металл болезненно сдавил кожу на ее щиколотках. В то время как руки варваров продолжали оглаживать ее ножки, поднимаясь все выше и выше прямо к ее бедрам.
Джин испуганно замерла, надеясь, что ее скоро отпустят. Зажмурила глаза, чтобы не видеть противные страшные рожи.
— Джин, — послышался окрик брата, а следом за ним страшный грохот.
Варвары злобно выругались на своем наречии, сплюнули и оставили девушку. А едва они скрылись из виду, как послышалось сдавленное мычание и стоны… Гвенаэль.
На этот раз принцесса зарыдала, громко, с надрывом. Наэль… Он… Он ведь спас ее и сам поплатился за это. Девушка закусила руку и прижалась к решетке, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. Лишь темнота, да темные стены.
Скоро корабль отплыл, и ей ничего не оставалось, кроме как примириться с судьбой.
Джиннайна сидела на тюке с соломой — ноги болели от тяжелых оков. Но хуже всего было слышать крики брата. Она не видела его с момента битвы, но слышала каждую ночь. Слышала его крики, переходящие в рвущие душу стоны, и голоса варваров, смеющихся над ним. О, сколько горьких слез пролито и сколько молитв прочитано — в попытке вымолить у бога смерть. Но прошла неделя, и Джиннайна уже не молилась, не плакала. Она желала смерти, казавшейся такой сладкой. С рассветом мучители уходили. Тогда принцесса подбегала к маленькому зарешеченному окошку в двери, в попытке разглядеть единственного дорогого и любимого человека, оставшегося в живых. И каждый раз натыкалась на темноту. Однако сегодня варвары разомлели от выпитого вина и крови и совсем позабыли закрыть дверь. А может просто хотели показать ей, что ее ждет?! Кто знает…
Джин недолго искала его в тусклом свете, проникающем сквозь маленькое окно. Такой родной и такой близкий. Гвенаэль безвольно висел на цепях, истерзанный до неузнаваемости. Он, словно чувствуя её взгляд, приоткрыл васильковые глаза и слабо улыбнулся.
— Джиннайна, — хрипло сказал он. Из разбитой губы пошла кровь, — Прости что не смог защитить тебя.
Принцесса зажала ладошкой рот, чтобы не закричать раненным зверем и не переполошить им мучителей. И лишь через несколько глубоких вздохов смогла взять себя в руки.
— Чшш, — прошептала она, даже не пытаясь вытереть сбегающие по щекам слезы, — не говори, просто отдыхай.