Последний раз смотрим на остывающие тела некогда родных и жизнерадостных людей, и отходим в сторону, что бы не мешать… Молча стоять и наблюдать, как тела наших родителей упаковывают в мешки для трупов.
День похорон навсегда останется в наших жизнях днем, который не стереть из памяти.
Он не поблекнет с годами. Ни одна деталь не забудется и не заменится на что-то другое. Ничто не станет важнее и не причинит ещё большую боль…
Хотя… Если бы тогда, стоя у сырой земли разрытых могил, мне бы сказали, что я ошибаюсь — я бы не поверил. Но тогда я еще не знал, что судьба убедит меня в обратном совсем скоро…
— Ты как? — Переступаю порог дома Князевых, и понимаю, что он таковым больше не является.
Здесь всё так же, как и раньше, но всё по-другому… Нет больше теплоты, нет света и привычного домашнего уюта, нет запахов ванили и свежей выпечки и никто здесь больше не смеется…
Наш поселок в один миг помрачнел под завесой траура. Два дома, стоящие почти рядом навсегда потеряли своё «сердце». От них веет холодом, болью и мрачностью.
Тим кивает мне, проходит в гостиную и устало падает на диван.
Лицо серое, темные тени под глазами, и сейчас мне даже не нужно зеркало, что бы посмотреть на себя, потому что я не увижу ничего такого, чего бы не отражало лицо друга.
Сажусь рядом, упираясь локтями в колени.
— Хочешь чего-нибудь?
— Да! Сдохнуть! — Отвечаю и прикрываю глаза.
Нам пришлось не только хоронить своих родителей, но и быстро попытаться взять себя в руки.
На наши плечи упала новая для нас ответственность в виде двух успешных строительных бизнесов наших отцов. И в момент, когда мы больше всего уязвимые, мы сумели отодвинуть на задний план свою печаль, что бы удержать в своих руках дело всей жизни родителей.
Каждый день мы боремся со стервятниками, пытающимися отнять у нас фирмы.
Каждое утро, словно день сурка, начинается с войны за своё.
Каждый час мы принимаем звонок от следствия с заученной до тошноты фразой, что пока нет никаких продвижений.
И каждую минуту живем тем, что однажды, пусть даже через год, два или 10 лет — мы отомстим.
Ненависть и жажда крови — вот теперь наша жизнь.
— Есть какие-то новости? — Выжидательно смотрю на профиль друга, а тот лишь отрицательно кивает.
— Блять… — выдыхаю, зарываясь в волосы ладонями, — как так-то? 3 месяца прошло, и ничего?
— Влад… а ты не думал, что она…
— Нет!!! Она не могла!!!
— Но твой отец… он ведь засомневался…
Прикрываю глаза, понимая, что в словах друга, как и в словах отца, сказанных незадолго до смерти, может быть доля правды. Правды, которую мне не хочется принимать…