Поняв, что жизнь — не такая уж плохая штука, юноша отправился спать. Спал как убитый, не замечая знаменитых русских клопов, на которых жалуются гости России — верно, во Франции и Пруссии клопы кусают нежнее. Но Эдгар По не читал записок иностранцев, а клопы в его родной стране были нисколько не миролюбивее русских собратьев.
В любой северной столице, будь то Копенгаген или Стокгольм, осень самая замечательная пора, но Петербург — совершенно особый случай. Эдгар не мог понять — почему это время года в России именуют осенью? По меркам родины, оставшейся за океаном, здесь царила глубокая зима — ветер продувал крылатку, заползал в штаны и норовил сорвать шляпу.
Петербург показался ему огромной стройкой, не закончившейся со времен императора Петра, основателя города. Все здесь было огромным. Мертвая старина — огромные дворцы работы великих архитекторов, огромные храмы, уживалась с современными постройками — также огромными. Конечно же, американец оценил красоту Невского проспекта (почему его так назвали, если проспект идет не вдоль, а поперек реки?), постучал тростью о деревянные мостовые — шестиугольные, словно пчелиные соты, восхитился работой столичных дворников, набрасывающихся на конские яблоки так быстро, что воробьи не успевали поживиться.
Если ты оказался на Невском проспекте, можно обойтись без иных достопримечательностей — достаточно просто бродить и смотреть, смотреть и бродить. Огромные витрины кондитерских, в которых коробки со сладостями перемежаются яркими фантиками конфет и разноцветными шкурками засахаренных фруктов, разложенные в неком художественном беспорядке; огромные окна галантерейных магазинов, искрящиеся тканями разнообразных расцветок, перед которыми меркнет чешуя самых роскошных рыб. В магазинах Парижа хозяева нанимают артистов или художников, обязанных каждое утро являться, раскинуть радужным, пышным каскадом новые товары, составить роскошные бусы и гирлянды, чтобы прохожие остановились перед этим окном и купили товар. В Петербурге с расстановкой товаров справляются приказчики, а то и неграмотные ученики, еще вчера носившие лапти и не знавшие о своем тонком вкусе.
А сколько соблазнов и для родителей, и для детей, заходящих в лавки детских игрушек, похожих на выставки, где румяные русские куклы соседствуют с итальянскими арлекинами, голландские пушки нацеливались на немецких оловянных солдатиков! Эдгар едва не купил кораблик, засунутый в винную бутылку. Как его туда поместили? Может, он бы его и приобрел, но стоила такая игрушка два рубля — целую неделю жизни в чужом городе.