Лазарев огляделся.
— Надо же, а такие страхи рассказывали. Здесь, конечно, мрачновато, но не настолько, как говорят. Слава, а как ты вскрывал купол? Признаться, я не понял.
— А зачем вам понимать? — усмехнулся я. — Вы же не Елисеев, а Лазарев. У вас свои тайны, у меня — свои. И учителя у нас были разные.
Он недовольно признал:
— Похоже, хороший у тебя учитель.
— Не просто хороший. Лучший из возможных, — отрезал я. — О чем вы хотели поговорить, Андрей Кириллович?
— А разумно ли болтать в такой обстановке?
— Здесь нам ничего не грозит. Химеры погибли. Ловушки дезактивированы. Не уничтожены пока, времени на это не было, но не работают. Так что мы спокойно можем пройтись до особняка, ничего не опасаясь.
— А в особняке?
— А в особняке вам тоже ничего не будет угрожать, а вот я буду занят. Если разговор секретный, то можно поставить защиту от прослушивания.
— Не настолько секретный, — он хмыкнул. — У жены твоего отца через неделю день рождения. Как ты смотришь на то, чтобы там появиться?
— Отрицательно, — даже не успев подумать, выпалил я.
Это точно была инициатива Лазарева-старшего и так же точно, что она не получила одобрения моего так называемого отца. И ситуация, которую мне навязывали, мне активно не нравилась. Дело было совсем не в том, что от меня ожидали подарка имениннице, меня хотели использовать по-другому. Этим родственникам не нужны были мои деньги, своих хватало, им требовалась моя лояльность. И очень требовалась, если даже у жены Кирилла вырвали согласие. Думаю, любви ко мне у нее от этого не прибавилось.
— Почему? — Лазарев притворился удивленным.
— Андрей Кириллович, нас с вами связывают только деловые отношения. Родственных нет, и как бы вы ни пытались их создать, у вас ничего не получится. Нет, я верю, что жена вашего сына согласилась на мое появление на своем дне рождения, но также я знаю, что ей это будет неприятно. А зачем человеку делать неприятно в его день?
— Слава, это не будет неожиданностью, она знает о твоем существовании. Давно знает. Фактически еще до дня твоего рождения она уже была в курсе.
— Одно дело знать, другое — видеть. Нет, Андрей Кириллович, ни к чему это. Простите, если обидел вас прямотой.
— Обидел, да. Ты мой внук, и я хотел бы видеть тебя в семье.
Мне показалось, что его слова искренни, только где он был почти пятнадцать лет? Неудачники никому не интересны, но стоит только удаче встать за твои плечом — и родственники начинают проявляться со страшной силой, причем с обеих сторон, только успевай отбиваться. И сейчас меня больше беспокоила вторая сторона, с Андреем Кирилловичем мы худо-бедно нашли общий язык, а вот с маминым отцом этого не получится.