Владимир понимал – у Полины нет к нему никаких чувств. Она безумно любила одного из своих спонсоров и имела несчастье от него забеременеть. Насильно отправленная родным отцом в клинику, она едва не погибла. Сейчас Полина просто боялась отца и покорно играла свою роль примерной жены, загнав глубоко внутрь амбиции и мечты юности. Да и сказывалась разница в возрасте: на момент заключения брака ей едва исполнилось двадцать лет. Разрыв в десять лет – считай, целое поколение. Какие там общие интересы? Он любил охоту и пострелять, она была влюблена в моду. Сломленная родным отцом, после неудачного медицинского вмешательства она постоянно болела, и ничто не помогало восстановить ее здоровье.
Он тоже был хорош – относился к Полине, как к младшей сестре, и никакие обязательства не могли выжечь из его сердца родной край и Надю. Его душа всегда тянулась сюда. К той, которая прошла по его жизни и оставила в ней неизгладимый след. К той, которую на много лет отправил в ссылку. К любимой и единственной. К той, у которой он был первым. Он ехал сюда только ради того, чтобы украдкой на нее посмотреть. И вот он здесь.
А она была так близко – за стеклом в нескольких шагах от него.
Метелин уже хотел было выйти из машины и заглянуть в ресторан, как перед его внедорожником затормозила добротная иномарка.
Оттуда вынырнули две девочки, и со всех ног бросились к стеклянной двери.
– Мама! Мамочка!
– Мама!
Зазвенела музыка ветра на входе, и девочки, похожие друг на друга, как две капли воды, повисли на его Наде.
Из иномарки выбрался крепкий мужчина в джинсах и серой куртке. Его светлые волосы трепал осенний ветер, а голубые глаза неотрывно следили за малышками.
Метелину показалось, что ему выстрелили прямо в сердце. Взгляд зеленых глаз – резкий, неожиданный, прямой – пронзил соперника насквозь. Что-то свело в груди глухой болью.
Вот и ответ на его вопрос, счастлива ли она. Есть у нее дети. И муж есть. Все, о чем она мечтала. Только почему ему так больно смотреть на ее счастье?
Он с досадой завел мотор и, нажав на газ, окинул невидящим взором маленькую парковку перед рестораном. Машина сорвалась с места и понеслась по узкой дороге обратно к перекрестку.
Поздним вечером я уложила дочек в кроватки, почитала им сказку и вышла в холл.
В гостиной у резной лестницы пылал камин.
На журнальном столике стояла бутылка дорогого столового вина и бокал: сколько я себя помнила, тетка всегда любила пропустить пару бокалов перед сном, а сейчас, когда мы вырвались из нужды, она полюбила жить на широкую ногу. Если никто не приглашал ее на свидание, она наряжалась в шелковый пеньюар и с удовольствием пропускала бутылку-другую вина в гостиной. Мне казалось – своей расточительностью тетушка подведет всех нас под монастырь, и я едва сдерживалась, чтобы не нагрубить ей.