Взбесившийся душ хлестал ледяной водой на право и налево, поливая рыбок на голубом кафеле и белые ромашки на бабушкиной пижаме.
– Кажись получилось? – Высунул лохматую голову из-под тазика Судобрик. Бабушка боролась с душем как с гремучей змеей. Судобрик восхищенно присвистнул: «Вот это кун-фу! Какая техника! Это ж не бабушка – а терминатор в пижаме!»
Кепарь, лежа на животе, наблюдал за битвой в карманный бинокль.
– Смотрите, она улыбается, – сказала Бурубуйка, которой уже очень хотелось пирога, – Как думаете, может она уже подобрела?
Мокрая, но победившая стихию, бабушка гордо тряхнула волосами. На лице ее играла хитрая улыбка: кто-то так торопился сбежать, что обронил маленькую розовую сандалетку.
«Проигран бой, но не война» – процитировала великого полководца бабушка и, завернув дрожащую от холода и страха Луизу, вышла из ванны. – «Начинаем операцию Золушка».
В центре стола возле сиротливо пустой вазочки лежала розовая сандалия.
– Кто ж носит такую малюсенькую обувь? – Бабушка разглядывала трофей, вооружившись лупой. Луиза нервно икнула: сквозь лупу накрашенные ядовито красной помадой губы бабушки расплылись как два вареника на все лицо.
– Маленькие воришки! Вот кто! – рявкнула вдруг бабушка и снова затихла.
– А еще, они просто обожают сладости! – проворковала она, сменив тон.
– Луиза – ты за старшую. Никого не впускать, никого не выпускать! – С этими словами спящая бабушка резво запрыгнула в парадно-выходные хищные леопардовые брюки, натянула черную широкополую шляпу и ушла в неизвестном направлении.
Время близилось к обеду, а бабушки всё не было. Луиза цокала коготкам, расхаживая словно часовой на посту туда-сюда по квартире – неприятностями пропах буквально каждый угол. И это одновременно будоражило и пугало. Как настоящая кошка, Луиза была готова дать отпор. Да только эти самые «неприятности» забились в какую-то щель как мыши и затаились.
Луиза обошла трижды караулом дом, когда наконец блудная бабушка вернулась.
– Мойва! – плюнув на всякий кошачий этикет, Луиза бросилась встречать хозяйку и ее сумку. Однако и там пахло отнюдь ни свежей рыбой, а все теми же ванильно-приторными неприятностями. Да и бабушка выглядела крайне подозрительно.
Не снимая, прилипшей с утра улыбки, с пакетами она впорхнула на кухню.
– Отцвели уж давно хризантемы в саду, – напевала бабушка, выгружая на стол муку, яйца и малиновый джем. Словно шестирукий бог, она сновала по кухне, то взбивая, то просеивая, то вымешивая тесто.
– Она пирог печет, – пискнула Бурубуйка, – Сработало!
Фуни-муни принюхались, головокружительный аромат сдобы щекотал нос, манил и одурманивал.