Мистер Харрис впервые называет меня по имени, но почему-то внутри возникает плохое предчувствие. У меня нет ни единого шанса отступить, да я и не собиралась. Слова из его рта лились каким-то бессмысленным потоком, я понимала, что это говорит не он, а та обида, которую приходится держать внутри себя. Здесь все просто, пришла сестра, пробудила в нем эти поганые чувства, а теперь ему нужно их куда-то слить, а на кого еще кроме меня? Однако, от этого не становится легче, напротив, я чувствую какой-то животный страх, хочется бежать, ведь если останусь, то мне безусловно сделают больно.
– Думаешь, что твоя жалость имеет значение для меня? Хочешь возвыситься, сказав эти слова утешения, показать какая ты вся такая сочувствующая? Дак нет, не надо лезть не в свое дело. Твоя забота приносить мне кофе, печатать документы, назначать встречи, что-то я не помню, чтобы прописывал в обязанностях такую графу как: лизать зад своего начальника, выражая жалость. Да, ты стала свидетельницей семейной ссоры, поэтому как хорошая девочка, должна забыть о том, что видела и делать вид, что ничего не случилось. Если бы мне нужно было получить поддержку – пошел бы за ней к психотерапевту. А теперь, если ваша сентиментальность вам позволит, то садитесь и занимайтесь своей работой, без засовывания своего длинного носа в чужие дела. Ясно?
Его слова наносят удар за ударом, будто бы это он желал делать больно всем тем, кто находится вокруг него. Я не понимаю, чем заслужила такое отношение, ведь все что мне хотелось, это просто дать ему поддержку, но вместо благодарности получила ушат помоев, что вылили на мою голову. Разве это справедливо? Почему сдержанный и такой спокойный мужчина позволяет себе вдруг превратиться в какого-то непроходимого нахала, который ведет себя таким образом. Мне удалось подавить в себе чувства, чтобы не разрыдаться, а ему будто бы напротив хотелось увидеть меня уязвимой.
– Вы все слышали? Надеюсь, что не будете рыдать и наматывать сопли на кулак, или играть дурочку, падая в обморок. Мне нужно от вас сосредоточение на работе, это единственное чем может быть полезна ваша, столь незначительна персона в нашей редакции. Поверьте, если я заменю вас на табуретку, то от нее и то будет больше пользы, с вашей-то эмоциональной нестабильностью. А если надумали рыдать, то делайте это за пределами моего офиса, – едким тоном произнес мистер Харрис.
Мне захотелось влепить ему вторую пощечину, но уже по правой щеке. Возможно, будь у меня чуть больше смелости, то я бы так и поступила. Но вместо этого, единственное правильное для меня сейчас решение – отступить. Нет смысла бросаться колкостями в человека, которого когда-то так сильно задели и обидели, что он отыгрывается на других. Я должна быть выше всего этого.