Транспорт был разрушен. Частная торговля запрещена. Правительство не снабжало население питанием, одеждой, топливом. Того, что давали по карточкам, было недостаточно.
- Кабы не мешочники, давно бы все с голоду померли! - говорили москвичи.
Но и мешочникам становилось все труднее и труднее провозить хлеб. Реквизиционные отряды отбирали, а люди, как звери, голодны; все мысли, все силы сосредоточили на добыче топлива и пищи.
Обед у меня был каждый день, большей частью суп и пшенная каша, но трудно было доставать дрова. Иногда за миллионы, за миллиарды можно было купить охапку на базаре. Приходилось экономить каждую щепку. Кто-то советовал варить пищу в подушках. Я попробовала, у меня ничего не вышло. Затем в продаже появились ящики с двойными стенками, засыпанные стружками и обшитые внутри войлоком. Я купила себе такой ящик. Как закипит суп и каша, я ставила их в ящик, и они на пару доходили.
- Ну как же могут суп и каша без огня вариться? - говорила помогавшая мне одно время молоденькая девушка. - Враки это.
Я ей объясняла, вскипятила суп, кашу и поставила в ящик. Когда пришла домой, обед был сырой.
- Ведь я же вам говорила, Александра Львовна, что все это пустяки. Как может без огня вариться?
- Но ведь я каждый день обед варю в этом ящике.
- Ни за что не поверю! Я несколько раз глядела, щи и не думали кипеть.
Оказывается - она то и дело открывала ящик, смотрела и выпустила весь пар.
Надо было добывать дрова, чтобы топить "лилипутку", или "буржуйку", крошечную железную печку. Я варила на ней обед, и она немного согревала комнату.
Кругом дров было много. Ломали деревянные дома, заборы; жители растаскивали доски, бревна. В нашем переулке ломали два дома, на Большой Никитской разбирали деревянный забор. Тащили и набивали дровами квартиры, ванные комнаты, кухни.
Ночь. Красноармеец похаживает взад и вперед около разрушенного дома, греясь у небольшого костра.
- Товарищ! Разрешите взять одно дерево?
- Проходите, проходите, гражданки!
- Нам немного, хоть одно бревно, топиться нечем, замерзли.
- Проходите, говорят вам, а то в милицию сведу.
- Ну, а меняться не хотите? Мы вам горячих картошек и табаку, а вы нам топлива. Целая кастрюля картошек горячих.
- Ну ладно. Только живо. Скоро смена.
Мы бежим в дом и возвращаемся с картошкой и табаком. Со мной барышня, работающая в музее, она живет в первом этаже этого же дома.
Мы выбираем самое большое бревно. Гнутся плечи под страшной тяжестью. Бревно нельзя повернуть в лестничной клетке. Мы выставляем вторую раму в первом этаже квартиры и впихиваем его внутрь. Опять не влезает, торчит. Но нам думать об этом некогда.