Ходите в свете, пока есть свет (Толстой) - страница 8

VII.

В таком расположении духа Юлий заснул. На утро ему сказали, что проезжий искусный врач желает его видеть, обещаясь скоро помочь. Юлий с радостию принял врача. Врач был не кто иной, как тот самый незнакомец, которого встретил Юлий, когда шел к христианам. Осмотрев его раны, врач предписал приемы трав для подкрепления сил. - Буду ли я в состоянии работать рукою? - спросил Юлий. - О, да. Править колесницей, писать - да. - Но тяжелую работу - копать? - Я не думал об этом, - сказал врач, - потому что это не может быть тебе нужно по твоему положению. - Напротив, это-то мне и нужно, - сказал Юлий и рассказал врачу, что с тех пор, как он видел его, он последовал его совету, испытал жизнь; но жизнь не дала ему того, что она обещала, а, напротив, разочарование ею, и что он теперь хочет привести в исполнение намерение, о котором говорил тогда. - Да, видно, пустили они в дело все свои обманы и прельстили тебя, так что ты в твоем положении, с теми обязанностями, которые лежат на тебе, особенно по отношению к детям, не видишь все-таки их заблуждений. - Прочти это, - сказал Юлий, подавая врачу рукопись, которую он читал. Врач взял рукопись, взглянул на нее. - Знаю я это, - сказал он, - знаю этот обман и удивляюсь тому, что такой умный человек, как ты, может попасться в такую ловушку. - Я не понимаю тебя. В чем ловушка? - Все дело в жизни, и вот они, эти софисты и бунтовщики против людей и богов предлагают счастливый путь жизни. Под таким путем жизни они разумеют такой путь жизни, при котором все люди были бы счастливы - не было бы ни войн, ни казней, ни бедности, ни распутства, ни ссор, ни злобы. И они утверждают, что такое состояние людей будет тогда, когда люди будут исполнять заповеди Христа: не ссориться, не блудить, не клясться, не насиловать, не враждовать народу против народа. Но они ошибаются или обманывают тем, что они цель принимают за средство. Цель в том, чтобы не ссориться, не клясться, не блудить и т. д., и эта цель достигается только средствами общественной жизни. А то они говорят почти то же, что сказал бы учитель стрельбы, сказав: в цель ты попадешь тогда, когда стрела твоя будет лететь по прямой линии к цели. Да как сделать, чтобы она летела по прямой - в этом задача. И задача эта достигается в стрельбе тем, что тетива натянута, лук упруг, стрела пряма. То же и с жизнью людей. Наилучшая жизнь людей такая, при которой не надо ссориться, блудить, убивать достигается тем, чтобы была тетива - правители, упругость лука - сила власти, и прямая стрела - справедливость законов. Они же под предлогом лучшей жизни разрушают все то, что улучшило и улучшает жизнь. Они не признают ни правителей, ни власти, ни законов. - Но они утверждают, что без правителей, власти и законов жизнь будет лучше, если люди будут исполнять закон Христа. Да, но что ручается, что люди будут исполнять его? Ничто! Они говорят: вы испытали жизнь при власти и законах, и жизнь не стала совершенной, испытайте же отсутствие власти и законов, и жизнь станет совершенной. Вы не имеете права отрицать этого, потому что вы не испытывали. Но тут-то явен софизм этих безбожников. Говоря так, разве они не то же говорят, что сказал бы человек земледельцу; ты сеешь в землю и закрываешь семена, и все-таки урожай не таков, какого бы ты хотел; а я советую тебе, сей в море, тогда будет лучше. И ты не имеешь права отрицать мое положение, потому что ты его не испытывал. - Да, это справедливо, - сказал начавший колебаться Юлий. - Но мало этого, - продолжал врач. - Допустим нелепое, невозможное, что основы христианского учения могут быть сообщены всем людям приемом каких-нибудь капель, и что вдруг все люди будут исполнять учение Христа, любить бога и ближнего, и исполнять заповеди; допустим это, и все-таки путь жизни по их учению не выдерживает разбора. Жизни не будет, и жизнь прекратится. Учитель их был холостой бродяга, такими будут и последователи его, по нашему предположению - и весь мир. Теперь живущие проживут, но дети их не выживут или выживет один из десяти. По учению их, все дети должны быть равны - для каждой матери и отца - свои и чужие. Как же уберегутся эти дети, когда мы видим, что вся страсть, любовь к этим детям, вложенная в матерей, едва охраняет детей от погибели, что же будет, когда это будет одно сожаление, равное ко всем детям? Какого взять и сохранять ребенка? Кто будет просиживать ночи с больным вонючим детищем, кроме матери? Природа сделала броню ребенку - любовь матери; они снимают ее, ничем не заменяя. Кто выучит сына, кто вникнет в его душу, как ни отец его? Кто предотвратит от опасностей? Это все устраняется. Устраняется вся жизнь, т. е. продолжение рода человека. - И это справедливо, - сказал Юлий, увлеченный красноречием врача. Нет, друг мой, оставь бредни и живи разумно, особенно теперь, когда на тебе лежат такие великие, важные и настоятельные обязанности. Исполнение их есть дело чести. Ты дожил до второго периода сомнений, но иди дальше, и сомнений не будет. Первая и несомненнейшая твоя обязанность - это воспитание детей, которыми ты пренебрег. Обязанность твоя в отношении их есть то, чтобы сделать их достойными слугами республики. Республика дала тебе все, что ты имеешь, ты должен и сам служить ей и дать ей достойных слуг в своих детях. Этим же самым ты даешь благо и детям. Другая твоя обязанность - это служение обществу. Тебя огорчила и разочаровала твоя неудача - это случайность временная. Без усилий и борьбы ничего не достается. И радость торжества только тогда сильна, когда победа была трудна. Предоставь твоей жене забавляться болтовней христианских писаний. Ты же будь мужем и воспитай детей быть мужами. Начни эту деятельность сознанием своего долга и отпадут все твои сомнения. Они и пришли к тебе от болезненного состояния. Исполни свои обязанности по отношению к республике своим служением ей и приготовлением своих детей к этой службе; поставь их на ноги, чтобы они могли заменить тебя, и тогда спокойно отдавайся той жизни, которая влечет тебя, а до тех пор ты не имеешь права, да если бы отдался, то ничего не нашел бы, кроме страдания.