На следующий вечер, придя домой, я застал Фрэнки. Ей стало плохо на работе. Маме все сказали, и она была вне себя. Что мне было сказать?
– На каждый роток не накинешь платок. Когда живешь в такой скученности, как мы, каждый, кому не лень, может болтать, что ему заблагорассудится.
Совет старейшин начался, как только я закрыл дверь, и длился до глубокой ночи, когда главные советники, в том числе Джо, не разошлись по постелям. Он продолжался и при свете дня, не обсуждалось только главное. Ясно, что ни к чему мы не пришли. Мама сказала, что я не должен был позволять Фрэнки делать это; мне следовало лучше смотреть за ней.
– А откуда мне было знать, что она делает? – спрашиваю я.
– Ну правда, мама, откуда нам было знать? – поддержала меня Роберта. – Все произошло так неожиданно, мы и оглянуться не успели, как их и след простыл. Они-то нам сказали, что чинили колесо.
– Но Джимми надо было поговорить с ней, – стояла на своем мама.
– Сколько раз я предупреждала его, что она рано или поздно вляпается во что-нибудь подобное.
– Да брось ты, мама, – говорит Фрэнки. – Очень бы я слушала Джимми, сама, что ли, не знаешь. Как он...
– А что! – спрашивает Роберта. – Почему нет?
– По кочану, – отвечает Фрэнки. – Просто мне уже двадцать пять. Если я сейчас не знаю, что делаю, то слишком поздно браться за ум.
– Час от часу не легче, – сыплет мама. – Можно подумать, что нам только не хватало...
– Ну, развели базар.
– А что ты предлагаешь? Не обращаться же к Чику, правда?
– Боже упаси! Не такой уж он болван.
– И что же делать?
– А ты что думаешь, Джимми?
– А что тут думать, и так ясно.
– Ты имеешь в виду рецепт или...
– Лекарства здесь не помогут. Если только ты действительно не залетела. Ты-то сама уверена?
– Конечно уверена.
– Ума не приложу, Фрэнки, как можно было доводить до этого? Ну и дела! Как ни крути...
– Надо идти к врачу.
– Я не могу найти подходящего. Я пыталась выяснить у подружек, но...
– Но мы же нашли. Я же... – Я замолчал, стараясь не глядеть на Роберту. – Да найдем мы врача. Только это стоит здесь чертовски дорого. Они всегда выйдут сухими из воды, а потому тянут до предела, когда тебе податься некуда.
– Пятьдесят долларов?
– Это цены периода депрессии. Боюсь, сейчас меньше чем за сотню не получится.
Фрэнки согнула пальцы на ногах и уставилась на ногти.
– Если уж понадобится, я, пожалуй, смогу раздобыть. Тут есть такие акулы, под сто процентов могут дать.
– Ты что, с ума сошла? – воскликнула мама. – Это послушать только! Можно подумать, что сотня долларов на дереве растет. Нет уж, мы заставим этого расчудесного Муна выложить денежки. Джимми, ты должен поговорить с ним и сказать, чтоб раскошеливался подобру-поздорову, а то хуже будет.