– Да нет, милая, все в порядке. Ты и так много наговорила.
– Джимми, – вступает Фрэнки, – брось. Я все-таки хочу знать...
– Я думаю, это и надо сделать, – говорит мама, теребя булавку, вколотую в платье.
– Что – брось? Я что-нибудь говорю?
Я знаю, что это не то, что она хотела сказать. У нее была долгая дискуссия со мной – пусть я и не слушал, – и она (мы) достигли общего согласия. Я знал, но не хотел в этом признаться. Это одна из маминых штучек, от которых я тихо балдею.
– Сделать что? – спрашиваю. – О чем ты, в конце концов?
– Как – о чем? О рассказе. Мы можем послать его в тот последний журнал, им так нравятся твои вещи, и получим чек через месяц. Фрэнки тебе потом выплатит, конечно, но тогда не придется брать в долг...
Я посмотрел на нее. Посмотрел на Фрэнки и Роберту. У Джо рот до ушей. Словом, судя по всему, всем все ясно. Мама вытащила кролика из шляпы. Она, как всегда, нырнула в дерьмо, и вынырнула с бриллиантом.
– Чтоб мне провалиться! – воскликнул я. – В бога душу мать со всеми святыми присно и вовеки! Да будь я проклят со всеми потрохами и ангелами в придачу! Чтоб им всем пусто было – и Христу, и всему сучьему воинству его; пусть поимеют меня по двое и по трое, и ротами и эскадронами, и в хвост и в гриву, и на грузовиках, и на колясках, и на роликах, и на великах, да чтоб им ни дна ни покрышки и чтоб мне не видеть света...
Хватаю бутылку из кухни и прикладываюсь.
– Не обращай на него внимания, мама, – говорит Роберта. – Он всегда так бесится.
– Нет, уж послушайте! – кричу. – Я не я, если...
– Джимми! Ты льешь на ковер!
– Да чтоб я написал еще хоть строчку! Да лучше буду клевать лошадиное дерьмо с воробьями...
– Джимми, прекрати ругаться!
– Чтоб мне лакать помои со свиньями; чтоб мне торговать из-под полы французской порнухой; чтоб мне мыть ванные...
– Джимми!
– Да я лучше усыновлю тройню Фрэнки, или сколько там у нее будет, и дам им такое же глубокомысленное и отеческое воспитание, как своим собственным. Но никогда – клянусь Богом, никогда в жизни – я больше не напишу ни строчки!
Я сел.
– Он действительно не хочет писать рассказ, – тупо говорит Фрэнки Роберте.
– О! – восклицает Роберта.
– А я, – вмешивается мама, – не понимаю, с какой стати.
Я чуть не поперхнулся виски, которое глотнул в этот момент.
– Мама, – взывает Фрэнки.
– Хоть режьте, не понимаю, – твердит свое мама. – Что и говорить, это не лучшее в мире местечко для писания, но не всегда же под рукой то, что хочется. Посмотри на Джека Лондона, Джимми! Вот он...
– Минутку, минутку, – взываю я. – У меня есть свидетельство. Прошу всех взглянуть на свидетельство.