Эти бездельники гнали меня отовсюду. Я обошел все кабинеты, один за другим, но из всех меня вышвыривали, выталкивали, выбрасывали и выпихивали.
...По двум серьезным причинам мне очень не хотелось без крайней необходимости снова обращаться к Питу Павлову. Первое — мне предстояло прошагать через весь город, чтобы добраться до побережья, а для человека в моем состоянии мысль об этом путешествии была совершенно непереносима. А второе — я так часто обращался к нему в прошлом, что дальнейшие попытки могли оказаться не только неприличными, но и абсолютно бесплодными.
Однако сейчас мне не оставалось ничего другого. А раз ничего другого не оставалось, я склонился к тому, что мне не остается ничего другого.
Спотыкаясь и шатаясь, я прошел несколько кварталов, вошел в дансинг и приблизился к широкой полированной двери кабинета Пита. Он сидел, склонившись над бухгалтерской книгой, перелистывал ее, ворчал и ругался себе под нос. Я некоторое время подождал, но до того разнервничался, что руки стали дрожать и подергиваться, как осиновые листья.
Я знаю, немного найдется таких, кто так же, как и я, считает Пита Павлова добрым и мягким человеком. Кроме того, и с этим согласятся многие, он далеко не дурак. Малейший намек насчет того, что он глуп, не важно, намеренный или нет, приводит его в бешеную ярость.
Наконец он поднял глаза, вынул изо рта табачную жвачку и выбросил ее в урну.
— Какого черта тебе нужно? — спросил он, вытирая руки о штаны. — Хотя нетрудно догадаться.
— Послушайте, послушайте, что я скажу, мистер Павлов. Несмотря на то унизительное и затруднительное положение, в котором вы меня видите, я чувствую, что призван...
Он рывком открыл ящик стола, достал оттуда бутылку и стакан и налил мне. Я выпил залпом и вернул стакан. Он убрал бутылку в ящик.
— Сказать, что я собираюсь с тобой сделать? Нет, теперь ты меня послушай! Сейчас ты пойдешь в сортир и как следует умоешься — с мылом, черт побери, понял? После этого я тебя накормлю как следует, нормальной едой.
Я ответил, что конечно, конечно да, сэр. Я привык есть только нормальную пищу.
— Вы прямо сейчас можете дать мне деньги на еду, мистер Павлов. Это сэкономит вам время, а время — деньги, и...
— И ты снова нагрузишься под завязку, — ответил мистер Павлов. — Если ты не прекратишь со мной спорить, то вообще ничего не получишь, кроме пинка в зад.
Он говорил серьезно; мистер Павлов всегда говорит, что думает. Я поспешно направился к умывальнику. По крайней мере, это было лучшее предложение из всех, что я получил за день, я хочу сказать — еда, а не пинок. Кроме того, у меня было такое чувство, что к еде что-нибудь добавят.