Франсуа привез нас в средоточие местного бомонда — казино с обязывающим названием “Европа”.
Под монументальной вывеской была прикреплена солидная табличка, гласившая, что охрану предприятия осуществляет городской отдел милиции. Нас провели с заднего крыльца через кухню, посадили за неприметный столик в уголке ресторана и вполне прилично покормили. Участковый с нами есть не стал, но пока мы жевали, сидел рядом с нами и добросовестно рассказывал о выполнении нашего поручения.
— Ваш Коростелев, — говорил он, — действительно тут родился и проживал до призыва в армию. После армии сюда не возвращался. Его мать, вот тут я вам на бумажке данные выписал, умерла в девяностом году, как раз перед его демобилизацией. Про отца его сведений нет. Дом, где Коростелевы проживали, снесен. Я прошелся по территории, никого уже не осталось, кто бы Виктора помнил.
— Умершим он по вашему адресному бюро не числится? — спросила я, судорожно пережевывая котлету по-киевски, словно в жизни ничего вкуснее не едала. А Кужеров вообще ел уже третью котлету.
— Нет, — покачал головой Франсуа Ксавье. — Он числится выписанным в связи с призывом в Советскую Армию. Десерт будете?
Мы на халяву сожрали и десерт, надеясь, что бюджет казино выдержит наше пиршество. Раз уж тут питался целый райотдел, будем надеяться, что две наши голодные глотки не разорят многодетную семью участкового.
Удовлетворенно оглядев наши размякшие от еды, тепла и света физиономии, Франсуа Ксавье сказал, что гостиница за углом, надо перейти дорогу, и любезно предложил отвезти нас туда на машине. Я уже открыла рот, чтобы поблагодарить и согласиться, но Сергей неожиданно застеснялся и стал заверять нашего гостеприимного хозяина, что и так уже его задержали, и вполне дойдем сами. Франсуа Ксавье настаивать не стал.
Договорившись о плане работ на завтра, мы в его сопровождении вышли из казино, он еще раз предложил транспортные услуги, но Кужеров опять отказался, и участковый на своем ярком кабриолете умчался, рассекая темный осенний воздух, как красная ракета.
А мы с Кужеровым побрели за угол, и только когда он несколько свернул с курса на гостиницу, нацелившись на освещенные круглосуточные ларьки, мне со всей очевидностью открылся его коварный план.
— Чего это ты там хочешь? — противным голосом спросила я, вцепившись в его руку.
— Я? А… Ну, нам на завтрак надо чего-нибудь прикупить, — фальшиво стал объяснять Кужеров, а глаза его уже выхватили ларек со спиртным, и я поняла, что его сближение с алкогольным прилавком неизбежно, как столкновение “Титаника” с айсбергом.