— Как вас зовут? — спросила я.
Опера, естественно, обыскали его, никаких документов при нем не было, и вообще ничего не было. Ни денег, ни сигарет, ни телефонной карты. “Какие выводы?” — поинтересовалась я у Мигулько. “Либо машина его ждала за поворотом, либо лежбище рядом”.
— Петров Игорь Юрьевич, — с готовностью ответил задержанный.
— Где вы живете?
— Я не местный, приехал из другого города, хотел хату снять, не успел.
— Не местный? А вещи ваши где?
— А вещи в камере хранения на вокзале.
— И документы тоже?
— А документы у меня украли в поезде.
— А вещи на каком вокзале? Можем съездить забрать, а?
— А я забыл ячейку. А что! Вас бы так заломали, вы бы тоже все позабыли. — Задержанный на глазах преображался, лепил из себя простого деревенского парня, и довольно удачно, я бы поверила, если бы десять минут назад не наблюдала в этом кресле жесткого бойца с хорошей реакцией, плюс к тому и недюжинного психолога — вон как он со мной разделался, в шесть секунд заставил меня освободить его от наручников и выпроводить всех присутствующих.
Темп беседы между тем нарастал крещендо. Но мы еще не ссорились, просто двигались на ощупь, он в свою сторону, я в свою.
— А вокзал помните?
— Не-а.
Я даже не могла упрекнуть его в том, что он откровенно издевался, столько искренности было во взгляде и в интонации.
— Ну а приехали-то откуда?
— Да я же сказал, у меня от страха все отшибло, ничего не помню.
— А имя свое помните?
— А имя свое помню.
— А что еще про себя помните?
— А что я еще должен помнить? — простодушно удивился он.
— Зачем приехали сюда, где работали, кто ваши родственники?
— Знаете, гражданка следователь… — Он замялся, делая вид, что вспоминает, как меня зовут, хотя я понимала, что он прекрасно запомнил не только мое имя-отчество, но и фамилию. — Знаете, Мария Сергеевна, шел я себе, никого не трогал, как вдруг слышу — стреляют. Я и побежал, а за мной — трое бугаев. Ну, я и подумал, что это те, кто стрелял, хотят свидетеля убрать, я же как раз там мимо проходил, мог все видеть. А что бы вы на моем месте сделали?
— Хорошо, — терпеливо сказала я, подперев рукой подбородок. — Вы знаете, зачем у вас смывы взяли с ладоней? И с запястий?
— Смывы? А что это?
— Это вам ладони обтерли и в конвертик положили марлечку.
— Буду знать. — Он с интересом смотрел на меня.
— На этой марлечке найдут крошечные частички пороховой копоти, а может, еще и микроскопическую стружку с гильзы, и это будет означать, что вы совсем недавно стреляли. На пистолете, который вы выбросили за ограду хлебозавода, есть ваши отпечатки (это я сказала без особых угрызений — если эксперты их не найдут, это еще не значит, что их там не было).