Я, в свою очередь, припомнила случай с гражданским делом об установлении отцовства: истица в доказательство того, что ребенок произошел от конкретного папаши, провела генетическую экспертизу, которая в принципе воспринимается судами, как бесспорное доказательство. Экспертиза утверждала, что отцом ребенка является ответчик.
Мужчина, к которому был предъявлен иск, решил сопротивляться и провел альтернативную экспертизу, тоже генетическую, только в Москве. Московские эксперты дали категорическое заключение, что данный мужчина отцом данного ребенка являться не может. Вот суд и оказался с двумя взаимоисключающими экспертизами на руках, и, насколько я знаю, вопрос так и не был решен, поскольку на тот момент генетику делали только в Питере и Москве. Причем питерская и московская научные школы исторически воспринимали друг друга в штыки, обвиняли в косности и обскурантизме. Правда, это было на заре генной дактилоскопии, методика еще не была хорошо освоена, дорогого оборудования не хватало, может, кто-то из экспертов и ошибся неумышленно.
— Не уважаю всякие там новомодные методы, — заявил старина Кужеров, — предпочитаю проверенные. Откатал пальцы, заслал эксперту, получил результат. Дешево, надежно и практично. А кстати, Маша, почему генная дактилоскопия? — заинтересовался любознательный опер. — Потому что из пальца кровь берут для генетики?
— Сереженька, по-моему, кровь для генной экспертизы берут из вены. А “генная дактилоскопия” — по аналогии с методом дактилоскопии, который пока что считается самым достоверным путем установления личности.
— Ну не скажи, — вмешался Гена. — Я вот слышал про идентификацию путем считывания информации с сетчатки глаза, ее уже за границей в аэропортах применяют, говорят, что она теперь самая-самая достоверная.
— Возможно, это хорошо для проверки документов в аэропорту. Только преступник не всегда, к сожалению, оставляет на месте преступления сетчатку глаза, — пошутила я.
— Да! А если человек без глаз, как тогда его идентифицировать? — поддержал меня Кужеров.
— А если без рук? — огрызнулся Гена.
— Не ссорьтесь, горячие парни, — подвела я итог. — На мой взгляд, самое надежное — это совокупность методов. Вот когда пальцы совпадут, а генетики подтвердят, а еще лучше, чтобы кто-то человека опознал, — вот тогда можно говорить об идентификации.
— Пора применять наши теоретические выкладки на практике, — меланхолически заметил Гена. — Надо определяться, кто есть кто. Как я понял, мы имеем отпечатки пальцев человека, который по документам умер полтора года назад. Ваши предложения?