Стриж и Митрохин вышли на смятую траву лесной полянки. Стриж нагнулся и поднял забытую лейтенантом кобуру. В кобуре был десятизарядный офицерский пистолет «ТТ».
– Армия называется! – сказал Стриж. – Разъ…! Митрохин взял у него пистолет, посмотрел тыльную сторону рукоятки. Здесь был хорошо виден двенадцатизначный номерной знак пистолета.
– Через два часа оба эти офицера будут выброшены из армии, – сказал Митрохин.
– Да разве в них дело! – с досадой произнес Стриж. – Мы были СВЕРХдержавой, СВЕРХ! Голодные – да! Нищие – да! Но сильные! А теперь? Страна, как эта б… – кто с деньгами, тот и дерет! В самолете стакан воды не допросишься! Трап двадцать минут не подавали! И так везде! Работает только то, что у частников! А почему? Да потому, что весь народ в шахер-махеров превратился!…
Похоже, эта неожиданная сценка с проституткой действительно пробудила в Стриже мужчину и заставила его пойти ва-банк. Он широким шагом расхаживал по маленькой лесной поляне и каждую фразу бросал Митрохину как личное обвинение:
– Все, что еще в руках государства, разваливают! Чтобы им передали в частное пользование и шахты, и банки – все! Но что тогда от государства останется? А? Чем вы управлять будете? Югославией? Индией? Отвечайте! – Стриж остановился и в упор посмотрел на Митрохина. Он бросил еще не все свои карты, но он хотел видеть результат этой первой «разведки боем».
Однако по внешнему виду Митрохина ничего нельзя было определить. Он тоже приглядывался к Стрижу, оценивал его. Стриж сел на какое-то сваленное дерево, сказал устало:
– Ну, хорошо. Арестуйте меня. Арестуйте весь партийный аппарат. И с чем останетесь? Думаете, народ будет вас держать? Или армия? Кто сегодня вообще служит в армии? Половину офицеров вы сократили, одни вот разъе… остались! А как только вы выдернете из армии арматуру партийного аппарата, она вообще развалится! И вас же и уничтожит первыми! У вас нет выбора, Павел. Точнее: он ясен и ребенку. Или вы уничтожаете нас, весь партийный аппарат, и страна превратится в настоящий Ливан, даже хуже, и никакой Горячев не остановит анархию, вас сметут вместе с ним! Или… – он замолк и пристально взглянул на Митрохина. Теперь, когда он метнул свою главную карту, доигрывание партии зависело не от него.
Митрохин стоял напротив него, молча выдавливал патроны из обоймы «трофейного» пистолета. Казалось, он целиком поглощен этим занятием и, возможно, даже не слушает Стрижа. И только когда он выдавил из обоймы последний патрон, он сказал с улыбкой:
– Поэтому я и встретил вас в аэропорту. Продолжайте.