— В чем дело? — с вызовом осведомилась Кэлли.
— Почему ты так убеждена в его невиновности?
— Да потому что он — Ричард Мэйтленд. Офицер и джентльмен. Глава Особого отдела Тайной службы, пускай и бывший. Я скорее поверю ему, чем трактирным слугам и служанкам. И я намерена сказать ему об этом при личной встрече. О, да не пугайся ты так! Он будет закован в кандалы, так что нам ничто не грозит.
Розамунда слишком плохо знала подоплеку дела, чтобы ввязываться в спор, к тому же она давно поняла, что если Кэлли что-то решила, — переубедить ее невозможно.
— Кто это «мы»? — спросила она вслух.
— Тетушка Фрэн, конечно. И еще в Ньюгейте нас будет ждать Чарльз, так что я, как видишь, без присмотра не останусь.
«Да, — подумала Розамунда, — вот прекрасный случай для Чарльза доказать, что он не подкаблучник». Впрочем, Кэлли бы его все равно не послушала.
Кэлли, испытующе глядевшая на подругу, тихо и выразительно вздохнула.
— Слушай, Роз, — сказала она, — мне ведь просто жаль этого человека, вот и все. Друзья бросили его на произвол судьбы. Я всего лишь хочу, чтобы он знал: есть хотя бы один человек, который верит ему. Так что я намерена напоследок угостить его роскошным ужином — шампанское, жареная утка, трюфели и все такое прочее. Да не хмурься ты так! Может, он еще и не захочет встретиться со мной. Тогда я просто оставлю корзинку с угощением у начальника тюрьмы.
Воцарилось недолгое молчание, затем Кэлли прибавила:
— Полагаю, ты не встречала Мэйтленда, когда вы были в Лиссабоне?
— А Мэйтленд был в Лиссабоне?
— Он прошел всю испанскую кампанию. Его послужной список безупречен. Об этом тоже писали в газетах.
— Нет, я никогда с ним не встречалась. Впрочем, это и неудивительно. В Лиссабоне мы с отцом были гостями в посольстве. Если там и попадались военные, то лишь высокие чины.
Кэлли поднялась.
— Если хочешь перед поездкой привести себя в порядок — лиловая комната в полном твоем распоряжении. Встретимся здесь же, скажем… через полчаса, идет? Если передумаешь, я не обижусь. Я ведь хорошо знаю, как злится твой отец, когда ты забываешь о своем высоком положении. Не захочешь ехать — располагайся здесь и будь как дома. Мы вернемся через час с небольшим.
Оставшись одна, Розамунда откинулась на спинку кресла, чего никогда не позволяла себе при посторонних. Удивительно, но рядом с Кэлли она всегда чувствует себя безвольной недотепой! Взгляд ее упал на газету, о которой говорила Кэлли. Помедлив немного, Розамунда потянулась к газете и развернула ее так резко, что едва не разорвала страницу. На газете стояла дата: «28 августа 1816 года». Розамунда начала читать: