– Как? Как мне попросить?
– Как ты можешь?
– Ну, пожалуйста, ну прошу тебя, еще один, ну прошу, пусть их будет два, всего два, ведь это немного…
Я бормотала что-то, ах, как сводил меня с ума его взгляд. Все больше и больше, все сводил и сводил.
– А потом, – он наконец сжалился, – я добавлю второй, и ты должна будешь пропустить, но не захочешь сразу…
– Захочу… – я была почти невменяема. Конечно, захочу, как я могу не захотеть, и я взламываю себя и пропускаю, и именно в принуждении и есть вся нега.
– Ты не захочешь, – он не обращал внимания на мои слова, – но я заставлю…
– Да, заставишь…
– Смотри на меня! – Я вздрогнула от его крика, видимо, я нечаянно закрыла глаза. – И буду расшатывать и пытаться вывернуть наружу.
Я снова смотрела на него, пытаясь поймать взглядом его протяжные, бесконечно долгие глаза. Я больше не могла.
– Сними с себя все… – Я уже не просила, просьбы стали чужды мне. – Я хочу видеть тебя всего… как ты хочешь…
Стив чуть подался вперед.
– Если бы ты сейчас видела себя. Если бы только могла себя увидеть!
– Что? – Я не могла говорить длиннее, я задыхалась.
– Щеки пунцовые, глаза подернуты пеленой, рот искусанный, язык мечется по губам. Я обожаю смотреть на тебя. На твои раздвинутые ноги, твои движущиеся бедра, ты такая красивая сейчас, я люблю тебя, всю, всю тебя.
– Иди сюда, я больше не могу. – Я снова стала просить. Если бы было надо, я поползла бы сейчас к нему. – Ну, сделай хоть что-нибудь.
– Подожди, потерпи немного.
Он сам выглядел не лучше моего, я видела его лицо, и руки, и то, как он расстегивал пуговицы на брюках. Он даже не успел спустить их, как они уже оказались откинуты, смяты, изничтожены, так оттуда выбило, выстрелило, будто разогнулась нескончаемая пружина.
– Ах, как я хочу к тебе! – Мой голос перешел в хрип, я не слышала себя, я не знала, что говорю. – Как я хочу взять его в руку, у самого начала, у основания и тереться щекой, лицом.
Я видела, как его рука начала слегка ходить там, где должна была находиться моя.
– Как я хочу впитывать его неясность, его силу, как я хочу тронуть его губами и целовать, вбирать в себя. – Мне показалось, он застонал.
У меня не хватало слов, я хотела многих, разных слов, но я не могла их вспомнить. Я видела только, что его рука напряглась и усилила движение.
– Ты ведь знаешь, как я умею, как я могла бы… Ты ведь хочешь, чтобы я утопила его в себе? Я бы поглотила его всего, руками, ртом. Я была бы твоим придатком, его придатком, я так и осталась бы с ним навсегда…
Я уже не слышала, что именно выговариваю шальными губами, не знала, что там, внизу, мои руки делали с моим телом, что они там разрывали, волочили за собой. Я вообще, казалось, потеряла обычную земную чувствительность, он бы мог прижечь меня сейчас чем-то раскаленно железным, я бы не почувствовала все равно. Я знала только, что мне мало беспомощных моих слов, рук, беспомощных моих одиноких движений. Мне нужен был он, только он мог изменить и спасти.