Никогда завтрак не казался мне таким вкусным. Да, с Петровичем теперь все ясно. Вернуться домой за десять минут до сирены он явно не мог. Надо действовать дальше. Беседа с тетей Лизой меня кое-чему научила. Я слишком увлекся расчетами времени. Надо поговорить с товарищами. Всплывет какая-нибудь деталь, на первый взгляд незначительная, а по существу очень важная. Но как вести эти разговоры? Я представил себе, что прихожу к Б. В. и спрашиваю: "Что вы делали в тот день с одиннадцати до двенадцати часов?" Хороша будет беседа! Нет, конечно, в первую очередь надо побеседовать с теми, у кого твердое алиби. С ними легче. Они не воспримут такой разговор, как допрос. Но Олег и Марина знают столько же, сколько и я: с утра до сигнала-тревоги мы были вместе. Кронид и Харламов знают не больше. Остаются тетя Лиза, с которой уже был разговор, Петрович и Вера.
Я вышел из кухни. По коридору навстречу мне шла Вера. Ее лицо, обычно милое и приветливое, было озабоченным и, как мне показалось, даже злым.
- Простите, Вера Львовна, почему вы вчера не упомянули, что Петрович был вместе с вами на кухне, когда прозвучал сигнал тревоги?
- Я полагаю, что Сергей Петрович, так же, как и Борис Владимирович, находятся вне подозрений, - сказала она холодно, - удивляюсь только, почему вчера никто не счел нужным пресечь наглую выходку Брегвадзе.
- Позвольте, речь идет не о подозрениях...
Вера не стала меня слушать и прошла в медпункт, захлопнув дверь перед моим носом.
Петровича я застал в мастерской.
- А, комсорг, очень кстати пришел. Садись, разговор есть. В Москве, когда сюда собирались, допекли нас инструкциями. Все хотели предусмотреть. Даже если какое чрезвычайное происшествие случится. Не очень внимательно я тогда слушал, а зря.
Петрович задумался, потом набил трубку, не спеша раскурил ее и продолжал:
- Помню говорили, если ЧП случится зимой, когда из Хорога приехать не смогут, то сам начальник зимовки должен провести дознание или поручить кому.
Он долго и внимательно смотрел на меня, потом твердо сказал.
- Вот и придется тебе, Игорь, этим заняться. С тобой все ясно: был с Олегом и Мариной на Альфе. Разберись с остальными. Поговори с людьми. Докажи, что никто из наших не имеет отношения к гибели Виктора. Считай, что тебе это дело поручено. С Борисом Владимировичем я согласую. Если понадобится, заходи ко мне, не стесняйся. Только не вздумай следователя изображать. Веди себя мягко, людей не обижай, чтобы еще хуже не получилось.
Слова Петровича и обрадовали и испугали меня. Я чувствовал себя невольным виновником напряженности, которая возникла в лаборатории за последние дни, и считал своим долгом выправить положение. Но, с другой стороны, лишь теперь я почувствовал всю тяжесть ответственности. Обстановка в лаборатории, климат, наконец, судьбы людей зависели от меня.