- Что это у вас, Юрий Валентинович, ботинки без шнурков? Этак одни пенсионеры ходят, им уж все равно...
В один из майских дней гуляли по аллейке и он по привычке высматривал в траве по обочинам сухой хворост, палки, дощечки - все, что годилось для костра. Собирал охапкой и тащил к себе на участок, сжигать. Я тоже подбирал какие-то палки, щепки ему в помощь. И за этим занятием разговаривали. О наших общих знакомых, моих сверстниках, которые быстро продвигались по лестнице казенных успехов: один стал секретарем, другой недавно ездил в Америку в компании с писателем, который только что травил Александра Трифоновича. Александр Трифонович недоумевал: "Не понимаю, как с ним можно ехать в Америку!" Недоумение было совершенно искреннее: обоих писателей он считал своими, ибо известность им принес "Новый мир".
- А вот вы, Юрий Валентинович, ничего не добьетесь, - сказал он вдруг. - На собраниях вы молчите, выступать не умеете. Какой-то вы тугой...
Было это сказано без одобрения или сочувствия, но, однако, и без осуждения.
От этого определения - "тугой" - я даже внутренне вздрогнул. Показалось: точно. Разговор как-то перекинулся на мою персону, и Александр Трифонович стал расспрашивать об отце, его гибели, как это произошло. Когда подошли к его участку, к калитке, он спросил:
- Вы пойдете к себе на дачу? Идите, я к вам зайду через короткое время.
И не объяснил зачем. Я вернулся на дачу, ждал. Мучился загадкой: зачем зайдет? Вместо него вдруг зашел мой сосед и старинный приятель Юзик Дик. У Александра Трифоновича с Диком были отношения добрососедские, они даже говорили друг другу "ты". Александр Трифонович часто говорил мне, что восхищается диковским жизнелюбием, веселым и добрым нравом: "Ведь другой бы на его месте волком сделался!" Как писателя он Дика не рассматривал вовсе, но как соседа ценил. Заходил к нему, стучал палкой в стекла маленькой диковской верандочки и говорил: "Иосиф, на выход!" Дик отвечал немедленной пионерской готовностью. Разговаривали они между собой шутливо, дружески.
Пришел он через полчаса, степенный, неторопливый, с палкой. Увидев Дика, сказал:
- А, и ты здесь! Это хорошо...
Мы сели в пустой комнате на первом этаже, залитой солнцем. День был изумительно свежий. Александр Трифонович вынул из кармана сложенные вдвое листки, развернул их - оказалась верстка - и стал читать:
Сын за отца не отвечает
Пять слов по счету, ровно пять,
Но что они в себе вмещают,
Вам, молодым, не вдруг понять.
Их обронил в кремлевском зале
Тот, кто для всех нас был одним