- Не знаете, чья это собака? - кивнул Пятницкий на дверь, за которой скрылся Комка.- Кто хозяин? Здесь нет его?
- О, хунд! Наин хозяин. Хаус... Дом ист Шталлупенен.
Эвон откуда! Почти у самой границы с Литвой.
- Чего бежали-то? Геббельс уговорил?
Видно, только Геббельса и понял старик, поспешил на всякий случай, как и от фюрера, откреститься:
- Капут Геббельс. Швайн Геббельс!
Вот это старик! Свиньей назвал Геббельса.
- Голодные, поди? Есть хотите? Брот, киндер, ессен.
Старик испуганно помигал воспаленными веками, втянул черепашью шею.
- Герр оффицир, найн брот... Вир хюнгерн...
Не совался бы ты, Пятницкий, со своим немецким! Этот ветхий пень еще подумает, что ребятишек с хлебом съесть хочешь. Не стал больше Роман искушать себя немецким языком, взял у Шимбуева из-под мышки буханку, сунул старику в руки.
- Детей покормите. Киндер, ферштейн? - порубил ладонью воздух на части, потыкал пальцем на ребятишек, дескать, на них поделить надо. Резко повернулся и, зло возбужденный, вышел. С отвращением вспомнил свою школу. Несправедливо, конечно,- всю школу, но кое-что в ней иного и не заслуживает. С бешенством спросил Шимбуева:
- Алеха, здорово я по-немецки говорю?
- Да уж куда с добром,- с подозрительной интонацией ответил Шимбуев.
- Ты что, в способностях комбата сомневаешься? Так слушай: перфект, имперфект, плюсквамперфект, номинатив, аккузатив... Во, а ты...
- Ну и поговорили бы. Чего вас из сарая как ветром выдуло?
- Страсть какой ты невоспитанный. Не веришь, грубишь начальству...
Довольный, что сумел задеть лейтенанта, Шимбуев кривил губы в усмешке. Пятницкий все еще не мог успокоиться, шел быстро и рассерженно. Подумать только, с пятого класса немецкий язык учил, по два часа в шестидневку, да домой задавали. Сколько же это получается? Имперфект, генитив... Подавились бы этими спряжениями да склонениями. Десять слов к уроку! Назубок! Под страхом исключения из школы! И не надо бы ничего больше. Без спряжения, в одном падеже. Умный поймет, а с дураком и говорить нечего. Через шесть лет... Подсчитал, сколько учебных часов в году, умножил на шесть, повернулся к Шимбуеву.
- Алеха, таблицу умножения помнишь?
Шимбуев даже остановился.
- Комбат, я уже думал однажды, что у вас клепка выпала, больно вопросы-то... Как с печки шлепнулись.
- Помнишь или нет?
- На хрена мне таблица, без нее сосчитаю.
- Тогда считай: шесть раз по восемьдесят одному, да на десять умножить.
- Четыре тысячи восемьсот шестьдесят,- без промедления отчеканил Шимбуев.
Пятницкий подозрительно посмотрел на Шимбуева, наморщил лоб, проверил подсчет.