Вздохнул горько, с болью сердечной: "Неразумный ты, комбат Пятницкий. Если всех таких отпускать..."
Козырнул Мурашову, побежал по своим делам, сво ими заботами заниматься.
Глава восемнадцатая
Умеют немцы отступать, умеют, сволочи. Бросили Розиттен - и до Бомбена. Нате вам два километра голого поля, а мы за кирпичными стенами заляжем, бойницы в них понаделаем, окопы до полного профиля доведем - те самые, что загодя нарыты. Идите, суньтесь.
Первая атака захлебнулась в километре от Бомбена. Пехота расползлась, укрылась в межах, воронках, ямках всяких, лопатами да касками перед собой бугорки наскребли.
Командир роты Пахомов и поддерживающий второй батальон лейтенант Пятницкий устроились за буртом бурака. Игнат выковырнул из-под опревшей соломы корнеплодину с полпуда весом, очистил кинжалом и спросил Пятницкого:
- Роман, хочешь немецкую фрукту-брюкву?
Сморенный Пятницкий, привалившись к бурту, перематывал портянку. Отозвался:
- Давай.
Как ни старался Игнат сделать дольки чистыми, все же не смог: руки не оттерлись ни шинелью, ни соломой и оставляли на свежих срезах брюквы грязные следы. Наткнув порцию на кинжал, протянул товарищу и посоветовал:
- Ромка, ты поплюй да об рубаху нижнюю.
- Ничего, так сойдет,- вяло улыбнулся Роман и пытливо поглядел на Алеху Шимбуева.
Шимбуев и Женя Савушкин ковыряли землю малыми саперными и выдолбили окопчик чуть выше колен. Употевшие под пригревающим солнцем, они были без шинелей. Шимбуев заметил взгляд комбата, вытер мокрый лоб и принялся отстегивать фляжку.
- Тут много. Товарищу командиру роты тоже хватит.
Игнат покосился на своих присных, одному сказал с намеком:
- Учись, Вогулкин.
Автоматчик, он же связист, связной, ординарец и еще черт знает кто по совместительству,- Вогулкин этот хмыкнул:
- Где уж нам уж выйти замуж..
- Вот и ходи холостой,- простецки зацепил его Пахомов,- а я выпью.
Выпили понемногу, соблюдали дозу, но так, чтобы спиртная веревочка другим концом до брюха достала, а не только во рту помочила. Погрызли сочный бурачок - закусили. Роман глянул под рукав, сказал больше для себя:
- Скоро начало.
Игнат расставил сапожища пошире, налег грудью на бурт, прицелился в Бомбен биноклем Сказал, не оборачиваясь:
- Слышь, Ромка, а ведь они, по правде говоря, не пустят нас туда.
- Попроси получше, может, и пустят.
Пахомов бросил бинокль на грудь, крутанулся к Роману, показал злое, в мышечных буграх лицо. Попадись в такой момент мастодонту-надвое переломит.
- Ничего, Ромка, не такое брали и это возьмем Кровью блевать будут!
Эти слова холодком скользнули по хребту Жени Савушкина, копать перестал. Покосился на Пахомова, скашлянул, опять за лопатку взялся. Ковырнул несколько раз, потом уж, вспоминая сказанное Пахомовым, весело оскалил зубы. В этой веселости и увидел ползущего сбочь заросшей бурьяном межи солдата. Шлепнул Шимбуева лопаткой по заду.