Фасад особняка основательно разворочен, угол - от проема окна до фундамента - обвалился, через дыру виден кухонный интерьер, он режет глаза белым кафелем. Возле пролома -"тридцатьчетверка", ее башенный люк открыт. Высунувшись по пояс, в люке стоит подполковник в танкистском шлеме и кожаной куртке, смотрит вслед удаляющемуся строю машин, подает команды в микрофон. Подал последнюю, выпростался из тесноты, спрыгнул к майору Мурашову. Расправили карту на танковой броне, стали разглядывать.
Пятницкий ошеломленно уставился на подполковника и услышал теплые, ликующие толчки сердца. Растерянная и счастливая улыбка высветила его поблекшее от измотанности лицо. Может, обернется танкист? Ждал. Нет, не обернулся.
Пятницкий подошел ближе. Хотел подделать чей-то голос, но подражание не получилось, сипло выдавилось:
- Рядовой Захаров!
Подполковник обернулся, от удивления и радости откинулся всем корпусом назад, раскинул руки, воскликнул:
- Рядовой Пятницкий! Роман!
Несуразность восклицаний поразила Пахомова, заставила прислушаться.
Занят подполковник, дела торопят, да ладно, за полминуты ничего с войной не Случится, не прокиснет война - надо же обнять товарища! Кинулись друг к другу, переплели спины руками - рослые, ладные, взволнованные до комка в горле. Один - седина даже в бровях, другой - в сыны ему в самый раз.
- Роман!
- Виктор Викторович!
- Командуешь?
- Батарея вот... С рукой как?
- Засохла, Роман. У тебя как - с комсомолом?
- Недавно на парткомиссии в кандидаты...
- Дай-ка я еще тебя помну...
Скрипит кожанка о портупею Романа, обнимаются мужики.
- У вас как, Виктор Викторович?
- - Нормально, воюю... Ну, до встречи, командир Красной Армии, дружище ты мой...
И все. Мужские сердечные дела еще и еще потерпят.
- ...Адрес не потерял?
- Что вы!
Глава двадцать первая
Подполковника Виктора Викторовича Захарова и Романа Пятницкого судьба свела в Каунасе. Прибыли они сюда разными путями и в разных качествах: несколько раньше Виктор Викторович с группой офицеров, вернее, бывших офицеров, из Вильно, где военным трибуналом рассматривалось его дело, Роман Пятницкий из учебного запасного полка в Горьковской области. Первый в звании рядового под конвоем, второй в звании лейтенанта и без конвоя.
Пожилой капитан Каунасской комендатуры выслушал доклад Пятницкого и, не заглядывая в предписание, долго и странно рассматривал его. Так обычно нескорые на ум готовятся сказать что-то, оттеняющее положение той и другой стороны, хотя и без того ясно, кто и что в этот момент значит. Роман ждал услышать вроде "достукался" или похожее на это и чувствовал себя совсем погано. Но услышал неожиданное: