Итак, ударом самодельного ножа убит личный охранник хозяина заведения Александр Зудин. Тридцать восемь лет, в прошлом офицер, отец двух несовершеннолетних детей. Орудие убийства газетчики описывали подробно: нож наподобие плоского штыка с огромным толстым клинком, вырезанный из плексигласа. За секунду такой штукой поделишь человеческое тело на две части. Хозяин «Аиста» Полуйчик с тремя огнестрельными ранениями доставлен в одну из московских больниц, состояние его оценивают как тяжелое и нестабильное. В различные больницы машины «скорой» развезли шесть женщин и одного мужчину, получивших травмы средней тяжести в давке у входных дверей. Остальные посетители ресторана отделались легкими порезами, отравились слезоточивым газом, но отказались от госпитализации, им оказали помощь на месте. Как ни странно, свидетелей убийства отыскать не удалось. Видимо, киллер, воспользовавшись суматохой и давкой, незаметно выскользнули из «Аиста». Сейчас милиция изучает записи, сделанные камерами слежения.
– Напрасный труд, – сказал вслух Мальгин. – На этих записях маму родную не узнаешь.
По мнению важных милицейских шишек, трагические события в «Аисте» – результат разборки между конкурентами, которые хотят масштабного передела прибылей ресторанного бизнеса. Мальгин хмыкнул. У милиции готов ответ на любой вопрос, о чем ни спроси, но нет даже более или менее правдоподобной версии происшествия. Разборка, передел… Из года в год – все одно и то же, будто эти комментарии пишут под копирку. Если следовать этой логике, великому переделу этой самой ресторанной прибыли помешал тот самый охранник, наемный работник на окладе, налетевший на нож? Или сам Полуйчик, получивший в спину три пули? Мальгин едва осилил последнюю заметку. Слова, слова… Стоячие озера, целые моря слов, в которых правда тонет, как топор. Но где найти ответ на простой и ясный вопрос: с какой целью Барбер решил кончить Полуйчика, старого кента, возможно, единственную близкую душу? Месть? Финансовые споры? Старые обиды? Кидалово? Маловероятно. Полуйчик, разумеется, знает ответ, но, если верить тем же газетам, он на аппарате искусственного дыхания. Он «ах» сказать не сможет.
– Барбер, башковитый ты, сукин сын, все просчитал до последнего шага, – сказал Мальгин. – Остроумный ход с этими дымовыми шашками в вентиляционной шахте. Паника, сопли, вопли… А ты спокойно занимайся своим делом. Вот только охраннику не повезло.
Свернув газеты трубочкой, отправил их в урну. Проводив взглядом согбенного дедулю, едва передвигавшего ноги, с ленцой подумал, что сейчас хорошо бы приткнуться где-нибудь на пляже и, чувствуя голым брюхом тепло прогретого солнцем песка, наблюдать сквозь стекла бинокля за девочками в бикини, выходящими из моря. Но полуголых девочек здесь, в окрестностях университета, пока не наблюдалось. Мало того, Мальгин не отыскал вокруг ни одной картинки, на которой стоило бы задержать взгляд. Только на асфальте аллеи, по которой ночами гоняли влюбленные в скорость автомобилисты и байкеры, посередине проезжей части валялась пара войлочных сапожек. Чуть поодаль палка с гнутой рукояткой. В голове вызрела мысль, что не далее, как несколько часов назад, на этом самом месте ночной лихач насмерть сбил подслеповатую старуху. Мальгину почему-то захотелось встать и уйти отсюда, но он не двинулся с места.