Но уже вечером к Жбанкову в кабину вошел Степан и проговорил:
- Барин! Не прикажи рыжему Вавиле у чужеземца червонцы выманивать. Это прямо стыд один, что делается.
Петр Алексеевич порасспросил, и вот что оказалось.
Однажды, когда мужики мирно перекусывали в общей зале, чужеземец, по своему обыкновению, ворвался, все понюхал и вырвал у Вавилы из-под носа большой бутерброд, который тот с особым усердием для себя готовил.
Вавила, уже давно потерявший терпение, тут же вскочил, заорал, замахнулся на пассажира и разразился такой бранью, что многим стало совестно.
Чужак, видать, сообразил, что сделал непотребное, достал из-за пазухи мешочек, а из мешочка - золотой червонец! Ну, не червонец, но золотой кругляш сходных размеров. И протянул его Вавиле в уплату за беспокойство.
Тот прознал, с какой легкостью пассажир раздает червонцы, и обратил все себе в пользу. Стал оказывать ему разные услуги, носить горшки с едой, а когда тот их принимал - протягивал руку. Плати, мол. Чужеземец без разговоров давал монету. За полдня такое произошло уже раз восемь.
Услышав это, Петр Алексеевич соскочил с койки и вместе с мужиками пошел искать Вавилу, чтоб устроить ему добрую головомойку.
Нашли его, конечно, в нумере чужеземца. Вавила был сплошная любезность, он держал в руках корец с квасом и так сладко улыбался, словно сам был сахарный.
- Ну-ка, выйди, - бросил ему Жбанков, нахмурив брови.
В коридоре купец прежде взял его за рыжий вихор и хорошенько потряс.
- А ну, рыжая бестия, выкладывай сюда монеты, что у пассажира взял!
- На что тебе мои монеты? - озлобился Вавила. - Он сам мне их передал, стало быть, мною заработанные.
- Все, что ты заработал, я тебе дома сполна выдам, - угрожающе пообещал Жбанков. - А это - что ты делаешь - есть грабеж и обман в чистом виде. Я тебе позорить нас не дам!
Вавила, сверкая глазами, оглядел собравшихся.
- А ежель не отдам?
- А ты отдай, - мирно посоветовал ему Степан, делая такое движение, будто засучивает рукав.
Вавила еще некоторое время разглядывал противников, решая, как быть. Сама мысль расстаться в один момент с дармовым капиталом была для него досадной.
- У чужеземца там целый мешок золота, - буркнул он. - Не убудет.
- А хоть два мешка, - твердо ответил Жбанков, - все одно не твое.
- Не прекословь старшому, - сердито проговорил дед Андрей. - Отдай все добром, пока просят.
Вавила процедил сквозь зубы какое-то мудреное проклятие и вынул из-за пазухи тряпочку, в которой были завернуты монеты.
- Забирайте, - презрительно сказал он. - Небось завидуете, что сами не догадались, а теперь отымаете.