— Ну и что ты хочешь сказать?
— Ничего пока не хочу. Странный этот твой друг. Ты пока не спеши с ним дружить.
— Щербатин! — Я просто возмутился. — Да он меня из-под огня вытащил, от смерти спас! Я бы сейчас с тобой тут не сидел…
— Н-да? — Он снова принялся чесать нос. — Все равно не понимаю. Я ведь про него спрашивал — все только плечами пожимают.
— Он говорит, что ему с нами интересней, чем с офицерами. И вообще…
— Он так говорит? — Щербатин испытывающе на меня поглядел. — Он точно это сказал?
— Ну да… Именно так.
— Глупость. Двойная глупость, тройная… Не поверю, что действительному гражданину Цивилизации интересно с вами — недочеловеками. Да еще в болотной команде. Что он вообще собой представляет, Беня? Чем он тебя взял?
— Нормальный человек. — Я пожал плечами. — Добрый, честный. Иногда чуть наивный, но с чистыми глазами, открытым лицом.
— Прямо ангел, — обронил Щербатин.
— У него еще имя такое — Нуй. Что-то библейское. Изменить одну букву — и получится Ной.
— А другую букву менять не пробовал?
— Щербатин!
— Все-все, молчу. Нет, Беня, что-то тут нечисто. Помянешь ты мои слова.
Слушай, а может, его разжаловали за воинские преступления? Я все-таки выясню…
“А если и разжаловали, — подумал я, — что теперь, отворачиваться от человека? Нет, не отдам я своего доброго Нуя на растерзание Щербатину. Так ему сейчас и скажу”.
— Щербатин, — со всей серьезностью проговорил я, — не трогай Нуя.
Единственный мой друг здесь — это он. Только с ним я могу поговорить, только он мне помогает. И именно его тебе охота уличить. Займись кем-нибудь еще, если тянет на разоблачения, ладно?
— Единственный друг?! — Щербатин чуть не подпрыгнул. — А я? А кто тогда я — случайный знакомый?
Мне бы утихнуть. Мне бы извиниться, сказать, что оговорился, и похлопать его по плечу.
Но опять поперло высокомерие. Опять я вообразил себя старым рубакой, ставящим на место тыловую крысу. Причем не для дела, не для принципа какого-то, а просто ради красного словца. Слишком уж момент подходящий, не было сил удержаться.
— А что ты? — процедил я с усмешкой. — Ты подштанники сдавал напрокат, пока Нуй меня от пуль прикрывал.
— Что? — Щербатин вдруг словно окаменел. Казалось, он сейчас отвернется и никогда в жизни со мной больше не заговорит.
Я бы так и сделал, наверно. Но Щербатин был другим, и он себя пересилил.
— Ладно уж, хватит тебе… — пробормотал он. — Я тоже, между прочим… В общем, слушай. Местечко подыскать тебе я пока не смогу…
— Да я разве просил?
— Молчи, слушай. Правда не могу. Не такое у меня здесь влияние. Но многое может измениться. Эта последняя операция, которая… Ну, та…