— А вы поспите, — посоветовал Дядюшка, заметив мой нечаянный зевок. — Червя еще долго будем гнать. Вам пока и заняться нечем. Поспите…
Собравшись в клубок и обмотав себя веревками на случай кувырков и тряски, я затих на полу кабины. Перед тем как погрузиться в сон, я еще долго слышал, как кашляет Пок, как Ну-Ну перекликается с капитаном и долбит чем-то тяжелым по железному.
Я подумал, меня бьют ногами человек десять. Но оказалось, это ледоход так трясется, что я болтаюсь на своих веревках, подобно марионетке.
— Давай, шевелись! — орал мне в лицо Джи. — Подымайся! Спать сюда пришел?
— Червь, червь… — бормотал Дядюшка, и его голос дрожал от возбуждения.
В полутьме кабины я налетел на кого-то головой и тут же в ответ получил по этой голове коленом.
— Обвязывай здесь и здесь, — донесся голос Пока.
Я разглядел, как Щербатин и Джи возятся вокруг Пока, опутывая его длинным канатом. Из машинного отделения неслась ругань Ну-Ну и частый громкий стук.
— Помогай! — крикнул мне Джи. Я тупо взялся за край каната.
— Ребятушки, торопитесь, — стонал капитан. — Шибко быстро ползет.
Я на мгновение вгляделся в смотровое стекло. Фара светила слабо и неровно, однако я увидел червя. Мне показалась, что впереди нас глухая черная стена. Она колыхалась, то сжималась, то снова надувалась и постоянно уходила от нас.
— Жми на полную, цепляемся! — крикнул Джи и грохнул ногой в переборку машинного отсека. Стук оттуда участился.
Джи прыгнул и опустился на корточки рядом с капитанским креслом и тоже уцепился за рычаги. Я поражался, как его не сносит с места ужасающая качка и тряска. Видимо, дело привычки. Ледоход ускорил движение, живая стена стала приближаться.
— Еще малость… — бормотал капитан. — Еще чуточки…
— Есть! — крикнул Джи. — Зацепили.
— Еще одну, — отозвался Дядюшка.
— И еще одну, — охотно кивнул Джи.
Они втыкали в тело червя свои пики и гарпуны, чтобы закрепиться. Крючья заскрежетали по льду, обваливая стены — теперь уже ледоход не сам двигался, его тащил червь.
— Четыре точки, — доложил Джи. — Еще?
— Хорош. Опускайте Пока.
— Опускайте Пока! — крикнул Джи, повернувшись к нам со Щербатиным.
Мой приятель, видимо, уже знал, что делать. Он согнулся к люку в полу и распахнул дверцу. Подуло ледяным сквозняком. В черном провале едва заметно мелькали белые стены тоннеля.
— Давай, Пок! — ободрил Джи.
Пок начал осторожно вылезать в люк. Я придерживал канат, перепустив его через плечо, Щербатин подстраховывал нас обоих. Мне было, наверно, так же страшно, как Поку. Вылезать из ледохода навстречу холодному, бегущему на тебя мраку — все равно что прыгать из поезда в тоннеле метро. Именно тогда мне стало ясно, почему на разработках так быстро присваиваются холо.