Таких ругательств не находилось. Все казались слишком вежливыми.
Я смотрел на него, а он на меня.
— Ну хватит, — проронил он наконец. — Ты же сам мечтал пережить крушение корабля, забыл уже?
— Сволочь, — неслышно выдохнул я.
Я сел на землю — синяки и ушибы напоминали о себе. Я посмотрел вокруг: неровная бугристая поверхность, сплошь заросшая светящимися растениями. Ледяные столбы, спускающиеся из черноты. Гигантские сосульки, влага, осторожный стук капель.
— А здесь и не холодно, — беспечно произнес Щербатин, снимая теплую промысловую робу.
Свет от растений не давал теней, и от этого окружающий мир казался нереальным, искусственным, как компьютерная игра. Или как кино. Неподалеку уродливым пауком темнели останки ледохода. Штанги и распорки беспомощно торчали в стороны.
Щербатин сначала терпел то нервное напряжение, которое исходило от меня, потом оно стало его бесить. Он что-то забормотал, зачертыхался. И наконец взорвался.
— Ну все, хватит! — заорал он. — Хватит! Ты знал, на что шел. Ты видел, что это опасно. И ты сам этого хотел.
— Я не шел, — тихо и внятно ответил я. — Ты меня вел.
— А раз сам ходить не можешь, тогда молчи!
— А я и молчу.
— Слишком выразительно молчишь.
Мы вдруг оба притихли. Я бы даже сказал, потухли, как прогоревшие свечи. Я сидел и рассеянно потирал свои шишки. Щербатин ходил взад-вперед, мельтеша перед глазами.
— Ну все, — спокойно сказал он. — Есть соображения?
— Нет.
— Тогда вставай и пошли. Можешь идти?
— Я никуда не пойду.
— Как? — У моего приятеля просто отпала челюсть.
— Я буду сидеть и ждать помощи. Если мы начнем бродить, нас не найдут.
Нужно сидеть на одном месте и ждать.
— Ждать? — еще больше изумился Щербатин. — Чего ждать?
— Помощи. Потерпела аварию машина. Пострадали шесть человек. Нас должны искать. Поэтому не будем усложнять работу спасателям и блуждать по этому подземелью.
Щербатин несколько раз кивнул с очень странным выражением лица.
— Все сказал? А теперь послушай меня. Никто нас спасать не будет. Ни одного идиота не найдется лезть в эти пещеры ради кучки разнорабочих с нулевым холо. Никто не станет долбить лед на несколько километров и вытаскивать безвестного поэта. Это ясно?
— Неясно.
— Зато правильно. А поэтому мы сейчас встанем и пойдем искать людей. Если наша машина разбилась, значит, могли разбиться и другие. Если мы остались живы, то и другие тоже смогли спастись. И, возможно, они продолжают где-то тут жить и как-то кормиться. Ты ведь хочешь кушать?
— Потерплю.
— Не замечал за тобой особой терпеливости. Через час начнешь ныть и просить, чтобы я раздобыл тебе обед. А поэтому вставай, дорогой мой, и — шагом марш за мной!