— Нет-нет, просто спросил.
Оставшись без начальства, колонна сбавила темп, а затем потеряла вид колонны. Наш бедный Шилу, который отвечал за строй, только вздыхал, с тоской поглядывая на образовавшуюся толпу.
Мы тем временем вышли за пределы порта и оказались на дороге, пересекающей болота. Здесь было посуше, чем на той стороне бетонированного поля, даже росли крупные деревья. Команды брели вперед, бойцы вяло переговаривались. Некоторые останавливались, снимали гидрокостюмы и, слив из них воду, вешали на плечо. Я же мечтал поскорей избавиться от разрядника, который за это утро меня просто доконал.
Местность, судя по грудам самого разнообразного мусора, была обжитая.
Параллельно дороге тянулись трубы и пучки кабелей, стояли невысокие решетчатые мачты, какие-то строения, подъемники. Потом я увидел на обочине сгоревший вездеход. Чуть позже — пехотный шлем, заботливо установленный на невысоком столбике.
— …И под его усталыми шагами дрожит политая кровью земля, — раздался вдруг знакомый голос. Естественно, это был Щербатин. — И в глазах его печаль и усталость, и отметины давних схваток иссекли тело и душу, — продолжал глумиться он. — Но потемневший меч еще остер, взгляд суров, а начищенный щит блестит, как солнце. И пленные варвары ежатся под его взглядом, и десятки волов тянут упряжи, полные чужеземных сокровищ. И крепкие объятия темноокой красавицы встретят его у крыльца, и страстные губы сомкнутся на устах…
— На себя лучше посмотри, — безразлично отмахнулся я.
— Я уже смотрел. — Щербатин был в грязи по самую макушку и к тому же успел где-то разорвать новый гидрокостюм — здоровенный клок свисал на коленке.
— Где ты лазил, Щербатин? — спросил я.
— Где и был — на передовых рубежах Цивилизации. Слышал, шум стоял?
— Да неужели ты отличился?
— Больно надо! Там и без меня дураков хватало на амбразуры кидаться. Зато видел живого ивенка. Вернее, уже неживого. Вернее, то, что от него осталось.
— Что?! — Я даже остановился. — Значит, было нападение?
— И опять обошлись без тебя. Ах, какая досада!
— Да нет… Я просто думал, что…
— Вот-вот, пока некоторые думали, другие отстреливались изо всех сил.
— А третьи так драпали, что штаны порвали, — сказал я и бросил взгляд на разорванную штанину Щербатина.
— Ну, знаешь, у военного имущества жизнь короткая. А чем, интересно, ты занимался? Дай угадаю — предавался самоанализу? Или продумывал конспекты будущих трудов: “Рядовой Беня и раскол в повстанческом движении”, “Поэт на войне: факты и воспоминания”, “Моя война: заметки фронтового сочинителя”?
— Как же от тебя много болтовни, — разозлился я. — Вот пока тебя не было — хорошо, тихо…