— Анна-Вероника очень хорошо выглядит, правда? — сказал он, слегка смутившись.
— Очень, — отозвался мистер Стэнли. — Очень.
И с удовольствием расколол орех.
— Жизнь… обстоятельства… Я думаю, что теперь ее планы на будущее… Можно надеяться. Вы оказались в трудном положении, — добавил мистер Стэнли и смолк, опасаясь, не сказал ли он лишнего. Он посмотрел на свой портвейн, как будто мог найти ответ в золотисто-красной жидкости. — Все хорошо, что хорошо кончается, — добавил он, — и чем меньше говорить о таких вещах, тем лучше.
— Разумеется, — согласился Кейпс и нервным движением бросил в камин только что раскуренную сигару. Он нервничал. — Налить вам еще портвейну, сэр?
— Очень хорошая марка, — с достоинством кивнул мистер Стэнли.
— Мне кажется, Анна-Вероника еще никогда так хорошо не выглядела, — заметил Кейпс, все еще следуя плану намеченного разговора, хотя собеседник и уклонился от этой темы.
Наконец вечер кончился, и Кейпс с женой спустились вниз, посадили мистера Стэнли и его сестру в такси и, стоя на каменных ступеньках, приветливо помахали им.
— Оба они прелесть, — заметил Кейпс, когда такси скрылось из виду.
— Правда ведь? — задумчиво отозвалась Анна-Вероника после паузы. — Они очень изменились, — добавила она.
— Пойдем, а то холодно, — сказал Кейпс, беря ее под руку.
— Знаешь, они стали как-то меньше, даже ростом меньше, — продолжала Анна-Вероника.
— Это ты переросла их… А твоей тете понравились фазаны.
— Ей все понравилось. Ты слышал, как мы в гостиной говорили о кулинарии?
Они молча поднялись на лифте.
— Как странно, — сказала Анна-Вероника, входя в квартиру.
— Что странно?
— Все…
Она зябко поежилась, подошла к камину и поворошила угли. Кейпс сел рядом в кресло.
— Жизнь — ужасно странная штука… — Она опустилась на колени и стала смотреть на пламя. — Неужели и мы станем когда-нибудь такими же, как они?
Она обратила к мужу озаренное пламенем лицо.
— Ты ему сказал?
Кейпс чуть улыбнулся.
— Сказал.
— Как?
— Ну… довольно неловко.
— Но как?
— Я налил ему еще портвейну и сказал… Подожди, дай вспомнить… Ага! «Вы скоро станете дедушкой».
— Так. А он обрадовался?
— Отнесся спокойно. Спросил, не будешь ли ты недовольна, что я сказал?
— Нисколько.
— А потом добавил: «У бедной Алисы куча детей…»
— Алиса совсем другая, нежели я, — отозвалась Анна-Вероника, помолчав. — Совсем другая. Она не сама выбирала себе мужа… Что ж… а я сообщила тете… И, знаешь, супруг мой, мы, кажется, преувеличили эмоциональные возможности наших… наших дорогих родичей.
— И как же твоя тетя приняла эту новость?
— Она даже не поцеловала меня. Она… она ответила… — Анна-Вероника снова зябко поежилась. — «Надеюсь, милочка, это не осложнит твою жизнь…» Примерно так. «Но чем бы ты ни занималась, не забывай ухаживать за своими волосами». Мне кажется, судя по ее тону, что она считает это с нашей стороны несколько неделикатным, если учесть все обстоятельства; но она старалась подойти к делу практически, выразить нам сочувствие, встать на нашу точку зрения.