Удивительно, как это она вышла замуж за мужчину с ребенком, даже не представляя себе, как он воспитывает дочь! Увидев, как он обращается с Ханной, Элли поняла, что ему присущи твердость, терпимость и мягкость. Он обожал, всячески защищал и пестовал свою малышку, и конечно, дочь восхищалась отцом.
— Нет, не хочу! Не люблю тебя, папа. Я все скажу Элли! — Пронзительный голосок слышался даже со второго этажа.
Ханна выскочила из детской и стала быстро спускаться, жалобно и требовательно зовя Элли. Губы у малышки дрожали, а из глаз капали слезы.
— Элли! Папа сказал, что я должна надеть ботинки.
— Ты в этом будешь сегодня вечером? — спросила девушка, скептически разглядывая ярко-розовое платье.
Ханна сделала пируэт.
— Это мое вечернее платье.
Поправив оборки, она с грустью взглянула на свои оранжевые ногти.
— Если я обуюсь, то гости не увидят мои красивые ногти. Скажи папе, чтобы он не заставлял меня.
— Ладно, только не плачь.
Элли услышала вздох и увидела стоящего в дверях Зейна. Подняв одну бровь, он ждал, что последует дальше.
— Так как это барбекю, мы с папой будем в джинсах.
— А я хочу платье! — упрямо твердила девочка.
— Хорошо, — нехотя согласилась она, — оставайся в платье, а на ноги надень сандалии. Тогда твои пальцы будут видны.
Зейн скрестил руки на груди.
— У нее нет сандалий, есть ботинки и белые туфли. Элли перевела взгляд с отца на дочь. На одном лице читался вызов, на другом — мольба и ожидание. Замечательно. Теперь она знала, как чувствовал себя Соломон, верша свой суд.
— Ханна, послушай, у нас есть выход. Надевай свои ботинки.
— Не-ет.
— Дай мне закончить. В ботинках ты будешь на улице, но по дому и по крыльцу сможешь ходить босиком.
— Ладно. — Держа в руках чулки и ботинки, девочка исподлобья посмотрела на отца. — Видишь, папа, мрачно сказала она, — я же говорила, что Элли знает все.
— Иди. — Зейн легко шлепнул дочку. — Надо больше уважать своего папу. Ханна повернулась к отцу.
— Я очень люблю тебя, — серьезно сказала она, только ты ничего не понимаешь в красивых ногтях.
— Понимаю, милая, я многое понимаю. Я, например, могу съесть тебя с горчицей и кетчупом за ужином.
— Нет! — Ханна радостно взвизгнула и, хихикая, выбежала из комнаты.
Улыбка на лице Зейна постепенно угасла. Он чуть сгорбился и задумчиво смотрел в окно.
— Я не понимаю в таком случае, почему меня так беспокоит меню на ужин, — шутливо произнесла Элли. Зейн пожал плечами и искоса взглянул на жену.
— Хороший вопрос. А почему ты вообще беспокоишься?
— Мы же устраиваем вечеринку и должны быть уверены в том, что нашим гостям у нас понравится.