- Вам нездоровится? Если хотите, я найду такси.
Он растерянно обернулся, но не сразу увидел меня, будто я был неизмеримо далеко. Ему потребовалась минута, чтобы рассмотреть меня; еще больше времени и напряжения понадобилось ему для ответа.
- Не надо, - сказал он неуверенно, - не надо, благодарю вас. Я... я здоров.
Я почувствовал, что он чего-то недоговаривает. В словах старика не слышалось просьбы оставить его в покое, а раз уж я подошел, то не следовало бросать его на произвол судьбы.
- Вас что-то потрясло? - спросил я.
Не отрывая глаз от снующих по улице машин, он молча кивнул.
- Поблизости есть больница... - начал было я.
- Не надо, - повторил он вновь и снова отрицательно покачал головой. Две-три минуты, и я приду в себя.
Он и на этот раз не попросил меня оставить его. Мне даже показалось, будто он не хочет, чтобы я уходил. Он все оглядывался. Потом напрягся, замер и с неподдельным изумлением уставился на свою одежду. Отпустив барьер, он поднял руку и взглянул на рукав. Затем поглядел на кисть руки красивую, холеную, худую от старости, с усохшими суставами и вздувшимися голубыми венами. Мизинец украшало золотое кольцо с печаткой.
Кто из нас не слышал о "глазах, готовых выскочить из орбит"? Но прежде я никогда не видел, чтобы такое случалось на самом деле. Его глаза действительно готовы были выскочить из орбит, а поднятая рука вдруг задрожала. Он попытался что-то сказать, у меня возникло опасение, что его вот-вот хватит удар.
- Больница, - повторил я, но он снова отрицательно покачал головой.
Я просто не знал, что делать. Во всяком случае, присесть ему было необходимо. "Быть может, ему поможет рюмка коньяку?" - подумал я. Не ответив и на это мое предложение, он все же покорно последовал за мной через дорогу, в отель "Вилберн". Я усадил его и заказал две рюмки бренди. Отпустив официанта и повернувшись к своему незнакомцу, я увидел, что тот с ужасом смотрит в противоположный угол бара, в зеркало. Не отрывая от него взгляда, он снял шляпу, дрожащей рукой прикоснулся к бородке, к серебряным волосам и снова замер, все так же пристально вглядываясь в свое отражение.
Наконец принесли бренди. Добавив в рюмку содовой, он выпил ее залпом. Рука его перестала дрожать, и щеки порозовели. Неожиданно он встал, словно принял какое-то важное решение.
- Прошу прощения, я вернусь через минуту, - сказал он, пересек зал и... остановился у зеркала.
Он стоял минуты две почти вплотную к зеркалу и внимательно себя изучал. Затем вернулся к столику, если и не успокоенный, то несколько приободрившийся, и указал официанту на наши пустые рюмки.