Говард нахмурился, словно раньше это обстоятельство во внимание не принимал.
– Я сварю кофе, – поспешно сказала Фейт и ушла в кухню.
Она не была уверена в том, что, если Говард к ней прикоснется, сможет удержаться от ответного прикосновения. Фейт заранее ощущала, как отключится ее мозг, а тело, расплавившись от удовольствия, снова сольется с телом Говарда.
К ее облегчению, Говард не последовал за ней, а вышел на балкон. Ритуал приготовления кофе немного успокоил ее, упорядочил мысли, и она отчетливо поняла, что в создавшейся ситуации существует только одно разумное решение: то, что случилось сегодня, не должно иметь продолжения. Не должно! Слова Говарда о закономерном развитии событий приводили Фейт в панику. Секс с Говардом, конечно, великолепен, однако ощущения имеют свойство со временем притупляться, а взаимное желание – угасать. Доказательством того, как скоро оно угасает, была быстрота, с какой следовали одно за другим прошлые увлечения Говарда.
Фейт вспомнила о так и не прочитанной статье в журнале, все еще лежащем в ящике ее письменного стола, и подумала, что если позволит себе дальнейшее сближение с Говардом, то очень скоро начнет выискивать пресловутые пять признаков каждый день и каждую минуту. А что с ней будет, когда Говарду захочется поискать свежих ощущений?
Нет. Что бы он ни сказал и что бы ни сделал, я не должна поддаваться искушению, решила Фейт. В мои годы женщина должна думать о своем будущем, а не бросаться в сомнительные авантюры.
Едва не упустив момент, когда над туркой появилась коричневая пенка, Фейт наполнила две чашки и поставила их на поднос. Руки дрожали так сильно, что кофе едва не расплескался. Оставив поднос на столе, она медленно обошла вокруг, сжимая и разжимая кулаки. Фейт словно настраивалась на схватку с противником, планы которого, несомненно, отличались от ее собственных. Грудь ее высоко вздымалась, оглушительно стучавшее сердце будто пыталось вырваться наружу, но, когда она вынесла поднос на балкон, дымящаяся поверхность горячего кофе уже почти не дрожала.
Облокотившись на перила балкона, Говард, по всей видимости, наслаждался вечером. Он конечно же слышал шаги Фейт, однако не обернулся. Переставив чашки на стол, Фейт застыла в нерешительности. Сесть? Но я не уверена, что сумею расслабиться настолько, чтобы поза моя выглядела естественной. Однако подойти сейчас к Говарду и встать рядом с ним – это самоубийство…
– Скажи мне, чего хочешь ты, Фейт?
Слова эти, произнесенные мягко и доброжелательно, проникли в ее сердце, мгновенно превратив все страхи и сомнения в пустые и глупые тривиальности.