При одном вираже "хейнкеля" Тимур едва не погиб, напоровшись на выстрелы скорострельной малокалиберной пушчонки. Он сшиб немца с шестой или седьмой атаки, считая это позором для себя, и возвращался на аэродром, весьма сконфуженный своей первой победой.
Пока Тимур отчаянно атаковал "хейнкеля", Шутов упорно дрался с двумя "мессершмиттами", прикрывавшими корректировщика.
Он много раз рисковал головой, но не выпустил врагов до тех пор, пока "хейнкель", подбитый Тимуром, не рухнул вниз и "мессеры", израсходовав бензин и патроны, улетели восвояси.
Шутов мгновенно очутился рядом с Тимуром, одобрительно показал большой палец и повел его на аэродром кратчайшим путем, чтобы хватило горючего.
К удивлению Тимура, подполковник Московец искренне поздравил его с победой.
- Я такой "хейнкель" атаковал двенадцать раз, - сказал он, - и кончилось дело тем, что он сумел сесть на лесную поляну, а я без патронов полетел домой... Над аэродромом Сольцы дело было. Надо мной потом три полка смеялись... Что, говорят, попался старый охотник, спуделял по "нырку"? Знаете такую проклятую породу уток, на которых молодых охотников ловят? Вот вы кого сбили, товарищ лейтенант. Теперь я вас в любую схватку с "мессершмиттами" возьму!
Такая похвала была столь необычна в устах молчаливого командира полка, что Тимур улыбнулся.
А Шутов и словом не обмолвился о том, как тяжело ему пришлось в драке с двумя "мессершмиттами", пока Тимур гонял ненавистного пехотинцам корректировщика. Он весь сиял от радости за друга, открывшего счет славы.
Это была чистая комсомольская душа. Тимур быстро понял Шутова и полюбил его больше всех своих товарищей.
Он стал ощущать себя вдвоем с ним в беспредельном воздушном океане так же надежно и уютно, как дома.
Наблюдая за ними, старый истребитель Московец думал: "Теперь эта пара дюжины стоит!"
На фронте наступили горячие дни. В метельные зимние ночи наши танковые и лыжные части нанесли внезапный удар от озера Ильмень на юг и отрезали зарвавшуюся шестнадцатую армию.
Стараясь спасти свою окруженную армию, фашисты согнали тучи бомбардировщиков из Центральной Германии, из Франции, из Норвегии и с Крита. Появилась даже лучшая у них эскадра Рихтгофена и истребительная группа Удета.
Фашисты стремились разбомбить наши войска на марше по узким зимним дорогам, сорвать их натиск на поле боя и, измотав бомбежками, перейти в наступление.
Вот теперь-то пришлось нашим истребителям сражаться особенно яростно, не щадя ни сил, ни самой жизни.
Шел бой за станцию, где наши войска штурмовали последний крупный опорный пункт немцев.