— Я хотела забрать деньги, — каялась Ольга Витальевна. — Ведь вы подумайте, какая прибыль могла быть! За тридцать дней почти восемьдесят процентов! Мы бы разбогатели!
— Почему же ты не забрала деньги? — сурово спросил ее Проньшин.
— Не успела, — горестно вздохнула Ольга Витальевна. — Я думала, пусть они еще немного подрастут, пусть будет не восемьдесят, а сто процентов, тогда заберу… Я хотела, чтобы мы все разбогатели. Я же не виновата, что, когда мы были в отпуске, компания лопнула!
Ужасающая тяжесть случившегося парализовала всех.
— Ты не имела права вкладывать деньги без ведома коллектива! — наливаясь справедливым гневом, произнес Проньшин. — В мае на общем собрании мы обязали тебя давать отчет по всем финансовым действиям!
— Но ведь я хотела, чтобы мы все разбогатели! — оправдывалась Ольга, затравленно глядя на их обескураженные лица.
«Ничего бы не случилось, — думала она про себя, — если бы вы не вообразили себя хозяевами. Ничего бы не произошло!»
Проньшин в бешенстве приблизился к ней. Его тяжелый взгляд метал молнии, а подбородок мелко дрожал.
— А где деньги, поступавшие на счет в июне и июле? — едва сдерживаясь, спросил он.
— Все ушли на отпускные и премии, — покорно ответила Ольга Витальевна. — Вспомните, вы же сами голосовали за то, чтобы полученные деньги пустить на выплату зарплаты!
Действительно, в этом-то они никак не могли упрекнуть ее. Она была виновата лишь в том, что бухнула основной капитал предприятия в бездонную пропасть финансовой пирамиды. Только в этом. А в остальном она была чиста.
— Ты больше не директор! — с холодной яростью произнес Проньшин. — Отдавай ключи и документы. И печать!
Ольга Витальевна, в душе радуясь, что легко отделалась, выложила на стол ключи. Она-то понимала, что это был всего лишь набор железок от пустых ящиков, не хранящих в себе ничего ценного.
— Ты уволена! — жестко произнес Проньшин, с ненавистью глядя ей в лицо.
Ольга Витальевна покорно пожала плечами и, развернувшись, вышла из кабинета. Теперь настала ее очередь отдохнуть от всяческих бурь и невзгод. Она имела на это полное право.
Следующие две недели Ольга Витальевна провела в Греции, наслаждаясь отдыхом, которого была лишена в течение трех лет. В это время она раздумывала, что ей делать дальше. То ли зарегистрировать новую фирму на свое имя, то ли бороться за существование старой.
Вернувшись в Москву, она как ни в чем не бывало отправилась на работу. Ее встретили наглухо заколоченные двери некогда гудящих народом комнат.
— Вот уж недели две, как не появляются ваши-то, — поведал старичок вахтер. — Что, разорились, что ли?