В дверях, подбоченясь, стоял сам пан Лукьян Еноха.
— Батька, мы…
Хведир смутился, вскочил, окуляры упали с носа.
— Вижу, — невозмутимо согласился пан писарь и повернулся к Ярине. — Вот чего, егоза! К себе домой не ходи, тут оставайся. И этого никуда не пускай. Поняла?
— Это почему еще? Дядько Лукьян, да что это вы? Девушка тоже вскочила, но не смущенная, а полная искреннего возмущения.
— Потому!
Пан писарь вздохнул, поморщился.
— Потому, Ярина Логиновна, что мне уехать надо. В Хитцах неладно. Гонца прислали — вроде бы татар поблизости видали.
— Татар?!
Ярина и Хведир переглянулись. В последний раз татар, если, конечно, Агмета не считать, заносило под Валки лет двадцать назад. Хведир тогда только-только родился, а Ярины еще и на свете не было.
— Бог весть, — писарь пожал плечами. — Вроде бы комонные, в татарском платье. Так что ехать надо. Людей мало, в Валках я троих оставлю да Агмета твоего в придачу, остальных с собой беру. А вы дома сидите!
— То есть как? — возмущение Яринино не только не улеглось — до небес выплеснулось. — Дядько Лукьян! Да как же это так! Я чего — верхами ездить не умею? Да я с глазами завязанными лозину рублю!
Пан Еноха невозмутимо кивнул:
— Мне батька твой то и говорил — насчет лозины. Не будет, мол, моя Яринка слушаться, лозину возьми да отдери по филейным частям. И не от локтя бей, а с замахом — так, чтоб год садиться не могла. А потом снова отдери, да солью сыпани, чтоб верещала громче!.. Сказано — дома сидеть, значит — дома! А ты,
Хведир, за старшего остаешься!
— Я… Батька, я…
Бурсак растерянно моргнул, но дверь уже хлопнула. Хведир неуверенно потоптался, затем махнул рукой и бухнулся на лежанку. Ярина подумала — и присела рядом.
— Татары? Откуда тут татары? — растерянно проговорил парень. — С ханом у нас мир, да и засека надежная. Еще бы сказали — турки!
Девушка вздохнула и внезапно, не утерпев, погладила парня по щеке.
В зале было полутемно. Немецкую лампу зажигать не стали, обошлись свечой — единственной, едва прогонявшей ночной мрак. Хведир пристроился на отцовом месте — у закрытой книги; Яринка забилась в угол, в самую черную тень.
В доме было тихо.
Тихо — и страшновато.
Пан Лукьян не вернулся, прислав гонца, что остается в Хитцах, потому как в лесу поблизости и вправду чужаков видели, не десяток, не два — больше. С тех пор никаких известий не было, хотя ночь на исходе и где-то совсем близко уже пропел первый кочет…
Хведир встал, подошел к маленькому, подернутому морозом окошку.
— Иди спать, Яринка! Если что, разбужу. Девушка помотала головой — спать не хотелось. То есть, конечно, хотелось, но…