Степа даже не стал отвечать.
– Да, – решительно кивнул Богораз. – Это уже мое дело. Если Берг действительно предатель… А сейчас я приношу вам, господин Косухин, мои глубочайшие извинения. Надеюсь, мои офицеры не были с вами излишне… навязчивы…
– В самый раз, господин генерал, – Степа почувствовал, что перспектива близкого контакта с заранее припасенным мешком начинает отодвигаться. И вдруг он решился. В конце-концов, Богораз-старший показался ему ничуть не глупее своего отпрыска.
– Только… Аскольд Феоктистович… Господин Берг не очень ошибся. Я, правда, в чеке не состою, но я действительно красный…
– Что? – в серых глазах на миг сверкнуло изумление. – Вы? Брат полковника Лебедева? Но тогда как же… Что вы делали на Челкеле?
– Я был комиссаром Челкеля…
Слово было сказано. Оставалось ждать, не переоценил ли Степа старшего Богораза.
– Комиссар эфирного полигона… – генерал покачал головой. – Вы хотите сказать, что красные… большевики организовали… или помогали организовать запуск «Мономаха»?
Косухину очень хотелось рубануть: «А как же!», – но он предпочел все же сказать правду.
– Не красные. Я помогал. Ну правда, я больше не в окопах… Там китайцы…
Вышло не особо понятно, но Богораз, похоже, что-то уловил.
– Хорошо. Мы еще с вами встретимся, и тогда вы расскажите подробнее. А сейчас еще раз о главном… Мне предстоит сегодня кое с кем побеседовать. Итак, вы знаете точно, что «Владимир Мономах-2» был запущен…
– Двадцатого января…
– Пуск прошел успешно, эфирный корабль вышел на орбиту. На нем улетели мой сын и Николай Иванович. На корабле была смонтирована установка «Пространственный луч»…
– Да…
– После этого полигон был взорван, а вы с госпожой Берг добрались до Индии…
Косухин кивнул, хотя в том, что сказал генерал, была лишь часть правды. Но о Страже Раны говорить не следовало.
– Потом с Натальей Федоровной приключается эта странная болезнь, ее дядя уверяет, что пуск сорван, а все участники операции пропали без вести… Да, а что с господином Казим-беком?
– Он погиб, – коротко ответил Степан, и перед глазами вновь встал дом на Трегубовской и ровная шеренга бойцов с голубыми свастиками на шапках.
– Жаль Георгия… А вы не встречали господина Семирадского?..
– Убили его, – неохотно ответил Степа. О смерти Глеба Иннокентьевича говорить особенно не хотелось.
– Господи, упокой его душу… – генерал медленно перекрестился. – Мы познакомились с Глебом еще когда он был студентом, а я – юнкером… О генерале Ирмане не спрашиваю – мне уже сообщили… Да, мы заплатили дорого… Постойте, Степан Иванович, но, если корабль стартовал, почему не выходит на связь Тускула?