Итак, мы имеем мореходный транзитный путь: остров Кипр и приморский городок Дивноморск лишь перевалочные пункты. По морю ходит яхта и, быть может, не одна, их много. Но речь сейчас о посудине братьев Собашниковых очень вместительной посудине. За раз она способна перетащить около двухсот килограмм порошка. Мало это или много? Думаю, достаточно, чтобы слегка протравить всех желающих на нашем евроазиатском пространстве. А одна граммуля героиннового счастья на черном рынке зашкаливает за сто баксов. Следовательно, чем больше кг., тем выше прибыль. А чем выше прибыль, тем сильнее структура, занимающаяся этим прибыльным бизнесом. Братья работают на представителя столичных структур Папу-духа, это без всяких сомнений. То есть гражданин Дыховичный у нас куратор этой райской дивноморской местности. А кто у нас номинальный хозяин эдема у моря? Правильно, господин Каменецкий Лев Михайлович. И у меня есть все основания подозревать, что он летает в "Орлиное гнездо" не только поплескаться в газированном источнике, но держать совет по проблемам текущего дня. Теперь остается провести оперативно-боевые действия, чтобы эту связь конкретизировать. Зачем? Наверно, чтобы снять все вопросы. Не люблю недомолвок. Хотя необходимо время и определенные усилия, чтобы отреставрировать прошлые события.
За окнами домика пробуждалось утро нового дня - на штилевой водной глади стыли лодочные скорлупки, тарахтели шаланды, полные кефали, пока еще невидимая звезда первой величины угадывалась у горизонтной ниточки, просвечивая рентгеновыми лучами хребет планеты и ее огромные воздушные легкие. Я неслышно собрался в боевой поход. Анастасия спала, подложив под щеки руки, как это делают послушные дети в послеобеденный тихий час. В ее подрагивающих ресничках путалась наша шалая ночь любви. - Уговор дороже денег, - сказал я ей, когда мы приехали на этот край земли. - Отсюда ни шагу три дня. - И три ночи? Со спокойной душой я покидаю домик, занесенный илом и сухими водорослями. На берегу корежатся рассохшиеся старые лодки. Я прохожу мимо них по мокрому песку, оставляя следы. Оглянувшись на прощание, обнаруживаю, что волны, будто зализывают эти следы, похожие на рваные раны нашей цивилизации. И скоро берег будет так же чист и вечен, как и миллионы лет назад. Тогда спрашивается: на кой черт вся эта кровопролитная маета? А? Нет ответа. Остается только жить и смотреть, что из этого неестественного недоразумения получится.
В полдень в Управление пришла оперативная информация: гражданка Милькина А.А. обнаружена мертвой в собственной квартире, а точнее, в ванной. Я изъявил готовность прибыть на место происшествия. Полковник Петренко поинтересовался: зачем это мне надо, пускай доблестные органы правопорядка занимаются этим беспроблемным трупом, у нас своих скиснутых хватает, понимаешь, Вячеслав Иванович. - А если это наш, - предположил, - труп? - Этого еще не хватало? - Вскинулся руководитель. - Это домыслы или уверенность, Синельников? Я отвечал полуправдой, объясняя свою заинтересованность вышеупомянутой фигурой исключительно тем, что она находилась в родственных отношениях с некто Катышевым Владимиром Эдмундовичем, который, как известно, по причинам мне непонятным, был освобожден из следственного изолятора. - А что тебе не ясно, капитан? - устало сказал Степан Викторович. - За него попросили, - и вскинул глаза на потолок, где разлапилась бронзовая люстра. - Кто? Мог и не задавать руководству столь нетактичный вопрос. Утро я посвятил дружеским беседам с коллегами капитана Черныха. Потом в мои руки попала его докладная на имя генерала Иванова. Каким образом? Очень простым - я пококетничал с премиленькой секретаршей Валерьяной Хромушкиной и получил искомый документ. В нем предатель убеждал командование, что задержанный Катышев является агнцем Божьем и нуждается в срочном освобождении по состоянию здоровья. Генерал Иванов оставил резолюцию: на усмотрение товарища прокурора. А что товарищ прокурор Абельман Соломон Соломонович? Без комментариев.